— Что ты имеешь в виду, священник? — едва дослушав, спросил рыцарь.
— Только то, — отвечал Жан, старательно не замечая сквозившее в голосе рыцаря пренебрежение, — что нам следует вызнать, что за тайну хочет рассказать её светлости этот купец.
— Я приведу его во дворец к завтрашнему закату! И пусть тогда он посмеет утаить хоть слово! — Шарль, в порыве, ударил ладонью по столу, так что подпрыгнули кубки, и серебряные блюда с плодами, орехами, халвой и мёдом.
— Успокойтесь, друг мой, — холодно отвечал епископ. — Я предложу вам иное. Купец придёт во дворец сам, и сам же всё расскажет нам. Тогда мы и решим, как поступить с ним дальше.
— Но, ваше преосвященство, — спросила герцогиня, и в голосе её звучала улыбка. — Как же мы этого добьёмся?
— Очень просто, ваша светлость. Вы сделаете точно так, как он предлагает в записке, вы встретитесь с ним.
— Вот как? — лукаво улыбнулась Изольда.
— Этому не бывать! — воскликнул рыцарь, вскакивая. — Что если этот человек замыслил недоброе? Он может оказаться подосланным убийцей. Сарацины не знают чести, он мог пытаться отравить вас, сударыня, прошу вас: не касайтесь больше его подарков, и омойте водой своё тело!
Герцогиня невольно бросила записку на стол и прижала ладони к груди.
— Не думаю, Шарль, что это так, — спокойным голосом отвечал епископ. — Не стоит пугаться, ваша светлость. Если бы вас хотели отравить, то, увы, яд уже успел бы подействовать. Впрочем, Шарль, вы правы: замыслы купца нам неизвестны, нам следует подготовиться ко всему. Сударыня, отважитесь ли вы встретиться с ним? Уверяю вас, и я, и сир де Крайоси сделаем всё, что в наших силах, чтобы уберечь вас от опасности.
— Перед лицом Господа говорю вам, отважусь! — ответила Изольда, и щёки её пылали.
— Благослови Господь вашу смелость, сударыня, — отвечал епископ, вставая и победно глядя на сира де Крайоси.
Записки были переданы, срок обусловлен, и названо место. Сколько раз, оставаясь с супругом наедине, порывалась Изольда рассказать ему обо всём, сколько раз останавливалась она, не желая тревожить Жоффри пустым вздором. И вот на Асиньону спустилась ночь: душная, и тяжёлая от недавних дождей, непроглядная и волнующая. Герцогиня тайком вышла в сад: несмотря на духоту, на ней был плащ, скрывающий под собой успокоительную тяжесть кольчуги. Ей оставалось только ждать здесь, неподалёку от старой оливы, прислушиваясь к стрёкоту цикад и шёпоту ветра.
Она молилась Господу, опершись рукою о шершавый и тёплый ствол, готовя себя к испытанию. Но ожидание затянулось, и вместо благочестивых слов, очнулись в её памяти слова колыбельной. Изольда опустилась близ оливы, рука её скользнула вниз и коснулась воды купальни, и герцогиня, глядя на полное звёзд небо, тихонько запела: