С такими возвышенными мыслями явилась Анюта домой — и обнаружила там четверых господ: пристава Коломенской полицейской части и сыщиков. Они охраняли зареванную Лушку и ничего не соображающего супруга.
— Явилась, сударыня, — сказал пристав. — Знал же, что встретимся.
Этот грубиян расспрашивал ее, когда пропал Санька, и наговорил множество неприятных вещей.
— Румянцев у меня не появлялся, — так же, как и он, не здороваясь, ответила Анюта. — Знать не знаю, где его нелегкая носит.
— Его-то, может, нелегкая и не носит, а тебя-то уж занесла куда не след. Вот это — твое имущество? — пристав указал на пудреницу, что почему-то стояла посреди обеденного стола.
— Мое. За мои деньги куплено.
— Отлично. Сама созналась.
— Ваша милость полагает, будто я ее в Гостином дворе у приказчиков стянула? — возмутилась Анюта.
— Не кричи, сударыня, — сказал один из сыщиков. — Сейчас поедешь с нами на опознание.
— Какое опознание среди ночи?
— А такое — людям госпожи Васильевой тебя покажем.
— Не поеду! Права не имеете меня везти! Мало ли где те люди меня видели! — закричала Анюта, сообразив, что это проделки откупщика: запугать, вишь, решил, догадавшись, что она его выслеживает.
— Она еще визжит! — удивился сыщик. — А ну, пошли, пошли! Бога благодари, что тебя не в театре взяли. Шуму было бы на всю столицу.
Анюта решительно не понимала, что это значит, — неужто выслеживать беглого покровителя теперь преступление?
— Дай-ка платок, — сказал сыщик Лушке. И сам увязал в тот платок пудреницу с загадочными предосторожностями.
— Ой, Аннушка, ой, Аннушка! — вскрикнула тут Лушка. — Не сознавайся ни в чем! Оговорили тебя!
— Молчи, дура, — велели ей. И Анюту, как преступницу, держа с двух сторон, вывели на улицу, усадили в казенный полицейский возок. Заскрипел под полозьями снег, глухо застучали копыта, Анюта поехала навстречу беде. И чем дальше увозили ее от дома — тем яснее делалось, что беда стряслась нешуточная.
В доме на Итальянской, невзирая на поздний час, был переполох, всюду горел свет. Анюту ввели, поставили в столовой к стенке, и пожилой дворецкий стал впускать туда челядь.
— Гляди внимательно, — приговаривал сыщик. — Была ли эта женщина в доме? Приглядывайся, вспоминай!
— Была! Была! — закричала горничная Варя, растрепанная и заплаканная. — В кумушки ко мне набивалась! В дом пробралась!
— Когда была? — спросил сыщик. — А ты, девка, приведи барыню. Скажи — ненадолго. Скажи — злодейку опознать.
— Когда? Когда? — Варя от прямого вопроса растерялась. — Ах ты, Господи, когда?.. Ахти мне… Вспомнила, вспомнила! Как от господина Красовецкого варенье привезли, горшков сорок!