Шапошников пришел задумчивый, велел ложиться в позу и без лишних слов взялся за дело. Он малевал быстро, уверенно, однако морщился — что-то ему не нравилось, получалось не задуманное, а совсем иное.
— Нет, — сказал он. — Сегодня моя муза в отпуску. Хватит. Одевайтесь. Да не пугайтесь вы, сударыня, уплачу, как за два часа.
— Благодарю, сударь, — быстро сказала Федька, подхватывая с пола шлафрок. Если сейчас же убежать — то можно успеть к уроку, а это просто замечательно!
— Погодите! — окликнул живописец, когда она уже была у двери. — Есть к вам одно дело. Когда сумеете услужить — будет хорошо заплачено.
— Сумею, — твердо сказала Федька.
— Служит у вас в береговой страже Семен Званцев.
— Да.
— Что за человек?
— Ну… хорош собой… способности имеет… пьет мало… — принялась перечислять Федька.
— Вы, должно быть, добрая душа? — вдруг спросил Шапошников.
— Отчего?
— Оттого, что говорите о товарище лишь хорошее.
— А как иначе? — удивилась Федька. — Коли у него есть пороки — так это наше дело, мы сор из избы не выносим.
— Так. Сей Званцев живет с купчихой.
— Живет — так ведь нет указа, чтобы фигурантам с купчихами не жить!
Шапошников засмеялся.
— Кто купчиха — знаете? Да не бойтесь, сударыня, ничего плохого я ни ей, ни ему не сделаю.
— Знаю, — подумав, ответила Федька. — Фекла Огурцова. Только она не такая, как все купчихи, она в театрах бывает и наряжается модно. Сенька сказывал — заставляла его книжку читать, а он, поди, со школы и буквы-то позабыл.
— Она вдова?
— Вдова, конечно, и богатая.
— И в дворянские семейства вхожа?
— Вот уж не знаю… — Федька задумалась. — А что? Для того-то и наряжается, как модная картинка!
— Как бы мне узнать, с кем из знатных госпож она приятельство водит?
— Я могу у Сеньки спросить.
— Спросите, сделайте милость. Пусть все, что знает про ее знакомцев, выложит, обоего пола. Да только деликатно, тонко…
— Это как?
— Так, чтобы даже не задумался, что это вы неспроста. Придумайте…
Очевидно, Федькина рожица изобразила уж слишком великое недоумение. Шапошников пришел на помощь:
— Скажите, что видели-де ее с кавалером и дамой, хотите знать, кто таковы. Пусть он переберет всех, кого у нее встречал, а вы ему: не тот да не тот. И запоминайте прозвания!
Увидев, что Федька все еще в растерянности, Шапошников опять подсказал:
— Кавалер-де с вашей соседкой замечен, а она девица благонравная и хочет знать, доподлинно ли тот, за кого себя выдает.
Эта интрига Федьку устроила. Но ей не понравилось, что живописец, натура возвышенная, так легко придумывает всякое вранье.
В береговой страже врали немало. Артистически врали — когда нужно было изобразить покалеченную ногу и избавиться от репетиции. Гениально врали — объясняя свое отсутствие на спектакле и спасаясь от штрафа. Но это была обычная война подчиненных с начальством, в какой-то степени ритуальная. А поручение Шапошникова Федьку смутило — некая третья сторона вторгалась в театральные дела, и было неловко врать тому, кто не начальство, а вроде бы свой, в береговой страже служит.