— А ты?! Где ты был всё это время?!
Родители говорили слишком тихо, уединившись в дальнем углу комнаты. Вскоре девочка поднялась и стала, как в далёком детстве, тереть кулачками глаза. Они неожиданно услышали, обращённый к ним, звенящий нежный голос:
— Мам! Кто вы? Чем занимаетесь? А ты, папа? Где работаешь? Почему дети шепчутся за моей спиной?! Никто не хочет дружить со мной? Никто не ходит к нам в гости! Никогда…, — всхлипнула, — никогда не празднуете мой день рождения! Мои одноклассники, — не договорила, закрыла лицо руками.
— Зато, у тебя есть то, чего нет, и вряд ли будет, у них! — по-своему успокаивал её отец. — А день рождения! Хочешь, отпразднуем прямо сейчас?
Мать тяжело вздохнула, сутулясь, подошла к тумбочке, накапала немного в стакан и протянула дочери:
— Это успокоительное. Выпей и ложись спать. — Мягко обняла, поцеловала. — Всё будет хорошо! Спи, моя девочка!
Ужин это был или завтрак, — родители всю ночь просидели за столом. Мать слушала историю отца, изредка вздыхая, ходила по комнате. Рука её в это время лежала на левой стороне груди, словно поддерживая хрупкую субстанцию, — больное сердце.
Поначалу голос отца был спокоен. По мере выпитого, звучал всё громче и громче. Наконец, мать что-то строго произнесла, — всё умолкло.
Рассвет уже проник сквозь щели портьер, когда, наконец, девочка заснула. Ещё одна большущая, не распакованная коробка, стояла в середине комнаты. Телевизор. Цветной.
Наутро она вспомнила ночную исповедь отца. Слово в слово. Оказалось, он был ранен во время стычки с милицией. Дело было стоящим, — грабили, как он выразился, всем кублом, склады внешторга.
— Лиля! Да, та самая, к которой ты меня ревновала! Что уставилась? Было ведь?
— 56 — Господи! — Воскликнула мать. Затем небрежно произнесла. — Было бы, к кому! Тупая она, как пробка! С ней? На дело? Стареешь!
— Сдала нас, курва! Бровью не повела! Столько наших постреляли! Вот времена настали, а?! Никому доверять нельзя! — достал сигарету, щёлкнул дорогой зажигалкой.
— У нас не курят! — возразила мать.
— Что вы говорите? — куражился отец. — Это где же? У «нас»?
— В доме, где живёт твой ребёнок! — парировала мать. Отец вдруг умолк. Наверняка пересёкся с её тяжёлым, синим взглядом.
— Не смотри так! — воскликнул. — Ранили меня! Спасибо доктору. Прооперировал. Всё сделал в лучшем виде! — Показал на голову. — Знает меня лет, эдак, пятнадцать! Проверенный, свой. Отлёживался, здоровье поправлял у барыги одного.
— Ясно! Ранение, значит! В голову! Так раны зализывал, что о нас с дочерью забыл?! — повысила голос мать. — Сиди! Понятно! Голова твоя…