— Значит, кто-то оглушил вас ударом по затылку? — Шериф Лейверс передвинул свою массивную тушу подальше на сиденье. — И что потом?
— Когда я очнулся, то увидел, что сижу за рулем своей машины, — проворчал я. — Решив, что приключений для одной ночи более чем достаточно, я отправился прямо домой.
Шериф тщательно раскурил сигару, потом довольно долго смотрел в окно.
— А вы уверены, что вообще выходили из дому?
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну… — Он уставился на меня. Лицо его едва проглядывало сквозь густой дым, превращавший шерифа в подобие Санта-Клауса с голубоватой бородой. — Даже вы должны признать, что ваша история звучит несколько неправдоподобно, Уилер. Взять хотя бы эту комнату с огнями и очень громкой джазовой музыкой, которую должны были слышать далеко вокруг. Затем эта нагая вдова, сидящая в обитом атласом гробу и умоляющая вас вернуть ей путеводный свет! — Он слегка прищурил глаза и пробормотал: — Я не думаю, что вы, так сказать, хронический псих, но, возможно, на вас нашло временное затмение? День был долгим и утомительным, вы ничего не ели, а только пили, прежде чем лечь спать…
— Я не сошел с ума, — холодно отрезал я. — Откуда же у меня шишка на затылке?
Шериф пожал плечами:
— Это могла сделать и какая-то дамочка в вашей же квартире, Уилер. Откровенно говоря, меня удивляет, что этого не случилось раньше.
— Вы не поверили ни единому слову, не так ли?
— За исключением того, что вас здорово огрели! — Он негромко захохотал. — Этому я охотно поверил.
— «Путеводный свет»! — настаивал я. — Это не бессмыслица. Комната напоминала в точности одну из тех сумасшедших дискотек со световыми эффектами, о которых так часто пишут в газетах.
— Какая еще там дискотека? — Его глаза между жировыми подушечками раскрылись пошире.
— Это новое увлечение, объяснил я. — Считается, что с помощью подобных световых трюков можно добиться такого же эффекта, как и от употребления наркотиков, которые, таким образом, теперь не обязательно вводить в организм.
— Послушайте, Уилер, я всего лишь простой старый окружной шериф. Вы не подшучиваете надо мной? Вы говорите серьезно? Выходит, люди принимают наркотики или что-то там еще, заменяющее их, только потому, что им нравится представлять, будто они сидят нагишом в гробу, в то время как пучок цветных огней пляшет вокруг них по стенам и потолку?
— Имеются наркотики, — заговорил я лекторским тоном, — которые дезориентируют чувства. Наркоманы уверяют, что они высвобождают и сознательное мышление, и подсознание, так что человек ощущает себя совершенно раскрепощенным.