Раздалось яростное крещендо на машинке. Аннабел напечатала чуть ли не половину листа, затем вытащила его из каретки и порвала на мелкие кусочки. Зато я успел вовремя заметить, что ее рука потянулась с совершенно определенным намерением к тяжелой металлической линейке, лежавшей на ее столе, и поспешно бросился к выходу.
Никак не возьму в толк, почему такая очаровательная блондинка, как Аннабел, думает о каком-то замужестве, когда имеет возможность хоть каждый день назначать свидание с таким не поддающимся никаким женским ухищрениям холостяком, как я? Разве найти девушке кого-то еще лучше Уилера?
Я размышлял на эту тему по пути к своей машине. Конечно, вслух я не высказывал подобных мыслей, опасаясь услышать в ответ совсем не то, что хотелось бы.
Похоже, я и берег озера должны были стать неразлучными друзьями. Если говорить честно, то, если бы у меня был выбор, я бы предпочел посетить дом Мэгнасона, но никак не обитель «отшельника», упомянутого Полником.
Едва заметная, заросшая травой тропинка привела меня к полуразвалившейся хибаре, примостившейся почти у самой воды. Из густых зарослей камыша за самым домом несло сыростью. Отвратительный запах гниющих водорослей проникал повсюду.
Входную дверь — я мог без опасения поспорить на любую сумму — не красили более тридцати лет. Постучав в нее, я в ожидании ответа закурил сигарету, главным образом для того, чтобы заглушить зловоние.
Отворивший мне дверь человек совершенно не подходил к развалюхе-дому. Я бы скорее отнес его к немногочисленной категории тех людей, которые могут зафрахтовать реактивный самолет, чтобы доставить себе удовольствие полюбоваться восходом солнца где-то в Акапулько или Каннах. Его светлые волосы правильнее было назвать ковриком из крутых завитков. Темные очки в толстой оправе скрывали его глаза. Открытая часть лица была сильно загорелой, тонкие, плотно сжатые губы контрастировали с одутловатыми щеками. Рост у него был средний, сверх положенного веса он набрал фунтов двадцать. Одежду его составляли рубашка ослепительно-голубого шелка, именуемого «средиземноморским», очень узкие брюки, тоном посветлее, и галстук в горошек фасона «шарфик». Дополняли картину синие замшевые босоножки. Возможно, темные очки понадобились ему только для того, чтобы не ослепнуть от собственного элегантного великолепия.
— Мистер Шаффер? — спросил я.
— Кто его спрашивает? — У него был четко выраженный южный акцент, но с некоторыми накладками. Так что, возможно, он просто часто бывал в тех местах, подумал я.
— Лейтенант Уилер из офиса шерифа. — У меня было прекрасное настроение, поэтому я великодушно позволил ему взглянуть на свой значок.