Переночевав в Труа, мы тронулись на другой день очень рано в поход к Шомону. Французы при сем отступлении нашем побили много австрийцев. Жители города вбежали вооруженные в госпитали и перебили больных и на проходящих по улицам кидали камнями, причем русских, однако же, не тронули. Из Шомона мы пошли было назад к Лангру, но воротились, и главная квартира осталась в Шомоне; войска же расположились около города по селениям.
Мы провели около двух недель в Шомоне. В это время я оставался совершенно без денег и обошелся в нуждах своих только благодаря моему кучеру Артемию, который, видя мое безденежье, выдал себя за кузнеца, достал где-то молоток, в другом месте клещи, в третьем гвозди, в четвертом подковы и стал перебивать хлеб у кузнеца великого князя, который брал по рублю серебром за подковку одной ноги, а Артемий стал дешевле ковать. Я ничего не знал о сем, как он мне неожиданно высыпал из кожаного кошелька своего около 7 рублей серебром; деньги эти несколько поддержали меня. Между тем другой слуга продал моего ослепшего французского старого коня, которого я купил в Борисове. Он цыганил на нем несколько дней и спустил его в сумерки австрийскому офицеру довольно дорого, так что я в состоянии был купить другую лошадь, весьма порядочную, которую назвал Баронессой.
Ожидались значительные подкрепления от австрийцев, которые уверяли, что уже давно выступило с берегов Рейна 50 000 войска и что все беглые их и разбредшиеся люди собраны в особенный корпус, направленный к армии; но вместо того мы видели только эскадрона два венгерских гусар и две роты артиллерийские, к нам присоединившиеся. Главные силы их подвигались к Иону.
В течение двух недель, проведенных нами в Шомоне, с обеих сторон воюющих держав назначены были должностные лица, которые вели переговоры о мире. Я слышал, что в переговорах сих государь много уступал Наполеону, но требования сего последнего были столь велики, что государь прервал переговоры и издал прокламацию, которую он объявил народу французскому о решении не прежде сложить оружие, как по возвращении Бурбонов на престол Франции. Вместе с сей прокламацией было приказано Вреде, главнокомандующему баварских войск, и Витгенштейну, которые стояли впереди, взять Бар-сюр-Об приступом, что было исполнено с быстротой, и французская армия отступила. Бар-сюр-Об не пощадили, потому что жители оного вооружились и дрались против нас. Говорят, что баварцы (известные по их грабительству, когда они были еще в союзе с французами) делали непомерные ужасы на сем приступе, без уважения к летам, полу или званию: ничего не спасло жителей и имущества их. Я слышал от одного очевидца, что они, схватив одну старуху, подняли ее вверх, а один баварец подлез ей под юбки и достал у нее между ногами кошелек, в котором нашел несколько франков. Не ручаюсь, однако, за справедливость сего рассказа.