Для Загбоя новое имя – пристав Волынский – значимое лицо. Раз русские о нём говорят с таким почтением, значит, это, наверное, их бог. И если он вспоминает о нём, то ради этого можно пожертвовать одним оленем. Загбой серьёзно смотрит куда-то в костёр, качает головой и соглашается:
– Эко, латно. Пусть путет отнако. Один орон не шалко. Но конь мне не нато. Чем я его кормить путу? Олень мох, ягель, траву кушай. Конь мох не кушай. Я сам вител. Снег патёт – стохнет, отнако. Зачем мне мёртвый конь?
Помолчал немного и протянул ладонь:
– Конь не нато, привет давай.
Дмитрий и Матвей смеются, объясняют, что передать привет – это словесная форма выражения уважения. Загбой сконфужен, насупился, обижается. Думал, что привет – это что-то наподобие фляжки со спиртом или отрез материи на рубаху. Купец быстро разрешил проблему, налил по кружкам спирт, пригласил выпить. Ударились посудой, проглотили огненную воду и, едва не задохнувшись, потянулись за мясом.
Из тайги пришла Ченка. Услышала голос отца, поспешила к костру. А сама волнуется, знает, что сейчас он будет вести важный разговор о ней. Так и случилось. Не успела девушка подойти к ним, а Загбой уже лопочет:
– Эко, Тима! Доська мой живот растёт. Дитя бутет, отнако. От тебя репёнок.
У Дмитрия губы затряслись. Чувствовал, что это случится, и новость – не вовремя. Едва владея собой, заулыбался, всплеснул руками:
– Эх ты! Надо же! А я и не думал, что так получится…
Матвей смотрит тупо то на Ченку, то на купца, ещё понять ничего не может: как так мог он совратить такую маленькую девочку? Быстро понял, что здесь дело не обошлось без какого-то обмана, покраснел до кончиков ушей. Но виду не подал, а наоборот, подыграл Дмитрию:
– Так это же хорошо, ребёнок! За это надо выпить!
– Што телай путем? Отнако нато тебе Ченку замуш брать. Жить вместе путете. Новый чум построим. Тайга месте хоти. Карашо жить путем! – торопливо говорит Загбой. – Нелься репёнку без отца. Да и Ченке без муша тоже. Плохо так. Доське муша нато, ребёнку отца. Нельзя, чтобы дитя в безотцовщине ротился.
Дмитрий в замешательстве. В один миг нарушились все его планы. До этой минуты у него всё шло как никогда хорошо: удачный переход на юг, целая пушнина, которую он уже знает куда продать и за хорошие деньги. Он сполна рассчитался с эвенками товаром, продуктами, оружием. Теперь ему не нужен проводник-тунгус в тайге. Он уезжает в город, в мир цивилизации. Зачем ему какая-то Ченка, которую он и знать не хочет? Зачем ему какой-то незаконный выродок от этой узкоглазой девчонки, к которой у него ничего не было, кроме природного желания? Скорее, как можно быстрее надо уйти из тайги, раствориться в мире людей, забыть обо всём. Ещё немного – и он будет богат. Теперь он развернётся и не будет бедствовать. А тунгусы… Что тунгусы? Они проживут и без него. Эти люди – дикари… Ведь жили же они до него, так проживут и дальше. Не вовремя эта девчонка забрюхатила. Надо как-то обмануть их, уйти, чтобы больше никогда не встречаться. Уйти, уехать, и концы в воду.