– Ну что же – я хотел как лучше. Не хотите, как хотите, – стараясь скрыть страх, поглядывая на пристава, выдохнул Дмитрий.
– Скрутить их, да на каторгу всех. Пусть там поговорят, – шепнул на ухо Берестову Кулаков.
– Не за что пока… – сухо ответил пристав, зло покрутил усами и добавил: – Надо их на какое-то злодеяние подтолкнуть, тогда…
– Да что с ними разговаривать – гнать их взашей. Не хотят по-хорошему, будет по-плохому, – взвизгнул сотник и, уже обращаясь к казакам, приказал: – А ну-ка, братки, выкидывай вещи на улицу, освобождай хаты!
Казаки нехотя повиновались. Разделились на две группы, пошли дверям.
– Не троньте вещи, – угрюмо бросил Егор. – К вечеру сами уйдём.
Почувствовав некоторое потепление в голосе старшего из братьев, Дмитрий радостно попросил:
– Григорий Матвеевич! Попрошу вас. Не надо. Пусть сами освободят избы.
– Отставить! – уже спокойно отчеканил Кулаков, но не успел.
Гришка Коваль уже дёрнул ручку, широко распахнул её и удивленно присвистнул:
– Хо! Братцы! Да тут девка!
Коваль отодвинулся, пропустил Лизу на улицу. Под всеобщим вниманием девушка подошла к костру, остановилась около Фили и смело посмотрела на Берестова:
– Здравствуй, папа!
Пристав усмехнулся в усы, строгим прищуром посмотрел на дочь, процедил сквозь зубы:
– Здравствуй, дочка…
Дмитрий засуетился, протянул руку Лизе, хотел тоже поприветствовать девушку, но та не подала ему руку – слышала весь разговор из избы и теперь полностью поддерживала сторону Вороховых.
«Ах ты… Ладушка ты моя, вербочка! Что же ты так не вовремя сбежала? А я-то хотел для твоей справной фигурки постельку приготовить. А ты тут, дурёха, комаров кормишь да с этим медведем ласкаешься. Ну, ничего, ещё не ушло время, сама придёшь…» – засверкал глазами Дмитрий, затаил дыхание, ожидая, что скажет отец дочери. Увидев однажды Лизу в поселке, заприметил и, вероятно, хотел взять в жены, но не успел сделать предложение. Девушка убежала с Филей в тайгу.
А пристав, нервно покачивая головой, какое-то время молча смотрел на непутёвую дочь, потом, стараясь казаться хладнокровным в этой позорной ситуации перед казаками, зло выдавил:
– Ну и что скажешь? Что всё это значит? По какому праву ты с этим уродом убежала? Или, может, он тебя силой увёз?
Лиза потупила глаза в землю:
– Нет. Не силой. Я сама.
– Так-так, значит. Сама. Хорошо-с. Ладно, будем дома разговаривать, – отрезал пристав и повернулся к дочери спиной, давая понять, что на настоящий момент разговор окончен.
Однако через мгновение остановился в удивлении, потому что строптивая девушка твёрдо и более чем резко бросила: