— А если как следует попросить? — настаивает Леха, вкладывая в свои слова особый смысл. — Они еще и лошадей дадут, если как следует попросить.
Мужики молчат, обдумывая Лехины слова.
— Ну, Семен! — снова не выдерживает Тимофей. — Всех под монастырь подвел!
Кто-то вяло смеется. Все смотрят на гору, где чернеют высокие монастырские стены.
У подводы, на которой пластом лежит изможденная женщина с ребенком под боком, стоит Михаил.
Он с тревогой смотрит на жену и тихо спрашивает:
— Ну что ты? Чего ты хочешь? Может, попить?
Женщина отрицательно качает головой.
— Может, ты чего хочешь? — с отчаянием допытывается мужик.
— Ничего не хочу, — еле слышно шепчет она.
— Открой глаза, ты что?
Жена не отвечает.
— Открой глаза! Слышишь?! — с ожесточением кричит Михаил.
Женщина с трудом приподнимает веки, которые через мгновение смыкаются снова. Он отворачивается и идет к мужикам.
— Ну что делать-то будем? — взволнованно спрашивает он у Тимофея.
— Столбы валять и к стенке приставлять… — отвечает Леха и садится на землю, прислонившись к тележному колесу. И тут же вскакивает. — Семен!
В деревню въезжает еще несколько подвод с беглыми. Впереди, на телеге, запряженной белой холеной кобылой, намотав вожжи на левую руку, стоит невысокий мужик с выгоревшими на солнце рыжими волосами.
Переглянувшись с товарищами, Михаил выходит вперед и останавливается посреди дороги. Семен, не обращая внимания ни на Михаила, ни на других мужиков, преграждающих ему путь, медленно едет по деревне. Михаил ждет, похлопывая кнутовищем по пыльным порткам. Когда белая кобыла упирается ему в плечо, он берет ее под уздцы. Телега останавливается.
— Ты что ж с нами наделал? — с трудом сдерживая бешенство, спрашивает Михаил.
Семен обводит взглядом мужиков, с ненавистью глядящих на него, улицу, запруженную телегами, баб с детьми на руках, стариков, молча наблюдающих за происходящим, и не отвечает.
— Что, доволен? — продолжает Михаил. — Посмотри, сколько народу пропадает. «Урожай под Москвой». А в дороге сколько людей померло! — вдруг орет он. — А помрет сколько?!
Семен молчит. В это время Леха, подкравшись сзади, изо всех сил дергает за свободный конец вожжей, обмотанных вокруг руки Семена, и тот кубарем падает с телеги в пыль. Леха прячется в толпе.
Семен встает с земли и, не поднимая глаз, стряхивает пыль с порток и рубахи.
— Что приехал? Надсмеяться над нами?
— Дальше надо идти, ко Пскову, — взглянув на Михаила, твердо говорит Семен. — А приехал я потому, что меня самого обманули.
— Дальше идти?! — свирепо улыбается мужик. — А как? Тебе хорошо одному! На такой кобыле! А мы?!