Он сел в одно из кресел и откинулся назад.
— В принципе, и да, и нет. Как вы знаете, Райан Дюпон признался в нападении, но он отказывается называть имена своих сообщников. Я хочу знать, будете ли вы выдвигать обвинения. Вы оба.
Я посмотрел на Торри. Я видел синяки на её руках, из-за этого чертовски разозлился и чувствовал себя виноватым за то, что ей причинили боль из-за меня. Она сложила руки и посмотрела на меня в ответ. Она знала о том, как я себя чувствую по этому поводу, и мы обсуждали то, что я собираюсь делать. Или точнее, не собираюсь.
— Нет, — сказал я тихо, — я не буду выдвигать обвинения.
— Мисс Делани?
—Нет, никаких обвинений.
Повисла короткая тишина.
— Понятно, — сказал детектив Лопез, — могу я узнать, почему?
Я выпустил долгий болезненный вздох.
— Он был лучшим другом моего брата.
В конечно счёте, из всех вещей, которые я бы мог сказать, из всех объяснений, которые бы мог дать, этот ответ казался самым простым и понятным для незнакомца.
Лопез кивнул.
— В таком случае, не буду отнимать у вас больше времени. Мистер Кейн, мисс Делани.
Он встал и протянул руку. Я уставился на неё в замешательстве, пока Торри не откашлялась. Я тоже встал и аккуратно пожал парню руку.
Торри проводила его до двери, и когда вернулась обратно, то оставила нежный поцелуй у меня на губах.
— И за что это?
— А мне нужна причина?
— Нет, милая, никогда.
Она улыбнулась.
— Думаю, потому что это означает, что всё кончено, так что я скрепила это поцелуем.
— Я люблю тебя, Торри Делани.
— Я знаю, — сказал она мне и подмигнула.
***
Следующие три недели были чертовски скучными, не принимая во внимание то, что в доме было довольно напряженно, когда мама и Торри находились вместе в одном помещении, даже когда они не были в одной комнате. Они были вежливыми друг с другом, но в этом не было никакого тепла. Торри также вела себя немного отстранённо с моим отцом, и это было неприятно, потому что поначалу они так хорошо ладили. Думаю, это было, потому что я был зол на него из-за того, что он позволил матери вернуться домой, но если была какая-то другая причина, я хотел её знать.
После нехарактерного для Торри уклончивого поведения, она, наконец, сказала мне, что я был прав, но также это было потому, что она узнала, что отец называл её «дрянной». Это действительно обидело её, и я был взбешён тем, что маме принесло удовольствие рассказать ей об этом. Я, конечно же, знал о том, что он говорил, но из всех тех вещей, которыми мама принесла мне столько боли, простить ей Торри стало самой сложной вещью. Если она хотела плюнуть в меня, я мог выдержать это, но не то, что она обижает девушку, которую люблю.