обнаженными ногами.
— Подобающе быть сексуальной вдовой? — кричу я Анне, надевая вторую туфлю.
— Ни одной такой не видела, — смеется подруга.
Полностью одевшись, я выхожу из спальни и поскальзываюсь на шпильке. У меня
подворачивается нога, и я падаю прямо на задницу. Анна долгую секунду смотрит на
меня, не зная, что предпринять. Не зная, заплачу я или рассмеюсь. Наверное, она застыла,
перепугавшись, что я зарыдаю. Здесь точно есть из-за чего расплакаться, но мне
совершенно не хочется плакать. Глядя на Анну, я чувствую, как внутри меня зарождается
смех. Чувствую, как он поднимается, а затем и прорывается наружу. Меня трясет от
хохота.
— Боже, — произношу я сквозь слезы. — Оу!
Анна тоже громко хохочет.
— Бва-ха-ха-ха-ха-ха! — угорает она и плюхается рядом со мной на пол. — Не
знаю почему, — выдыхает подруга, — не знаю почему, это так смешно.
— Ужасно смешно, — соглашаюсь я.
Если бы ее не было рядом, я бы уже перестала смеяться, но слыша ее смех, не могу
остановиться. Я хохочу дико и неудержимо. Громко и свободно. Когда же наконец
успокаиваюсь, в голове у меня легкая пустота.
— Оооох, — вздыхаю я, отсмеявшись. Как же хорошо. От смеха всё внутри
подрагивает.
Я натыкаюсь взглядом на зеркало и вспоминаю, почему оказалась здесь. На полу, в
полдень пятницы, во всем черном. Бена больше нет. И ненавижу себя за свой смех.
Ненавижу за то, что забыла — пусть всего лишь на десять секунд — мужчину, которого
потеряла.
Анна сразу улавливает смену моего настроения. Перерыв в нашем горе закончился,
и я снова нуждаюсь в поддержке. Она поднимается с пола, отряхивает попу и подает мне
10 Макабрический — [фр. macabre — погребальный, мрачный] — ужасный, страшный, жуткий, чудовищный,
кошмарный. М. танец — танец скелетов, представляемый как аллегория в живописи и ваянии
средневековья. Ит., исп. macabro — жуткий.
62
руку. Я неуклюже встаю — так, что подруга видит мое нижнее белье, — хотя стараюсь
подняться как леди. Даже не так. Как вдова. Вдовам подобает держаться еще с большим
достоинством, чем леди. Вдовы не светят своим нижним бельем ни перед кем.
Что может быть дерьмовей этого?
Мы с Анной отправляемся в Лос-Анджелес жарким утром. В округе Ориндж
становится еще жарче. Еще потливее и противнее во всем. В Южной Калифорнии всегда
теплее, чем во всей стране, но и влажность должна бы быть поменьше. Однако в это
июньское утро тут печет как в аду, а я вся в черном.
Мы не опоздали, но и не приехали рано. Во всяком случае, не так рано, как