собой. И вот она я. В самый тяжелый период своей жизни отвергаю помощь того, во что
всегда верила.
Я ухожу из книжного.
Я бреду по потрескавшемуся тротуару улиц. По дорогам в округе. Пересекаю
большие перекрестки. Жду у светофоров. Снова и снова нажимаю на переходах кнопки
для переключения сигнала. Избегаю взглядов прохожих. Мне становится жарко. Я
снимаю кофту. Замерзнув, я снова ее надеваю. Я перехожу через возникшую на дороге
пробку, виляя между машинами, и каким-то образом вдруг оказываюсь прямо перед своим
домом и смотрю на свою дверь. Я не знаю, как долго я шла. Не знаю, как долго я плакала.
У двери что-то лежит, и у меня возникает мысль, что, возможно, это брачное
свидетельство. Подбежав, я разочарованно вижу, что это всего лишь Лос-Анджелес таймс.
Поднимаю газету и осознаю, что после случившегося совершенно не знаю, что
происходит в мире. Первое, что я замечаю: дату. Двадцать восьмое число. Это
невозможно. И в то же время это вряд ли ошибка. Сомневаюсь, что Лос-Анджелес таймс
неправильно напечатали дату и это увидела только гениальная я. Все дни смазались,
слились в единое целое, перетекая один в другой. Я даже подумать не могла, что уже
конец месяца. Мои месячные должны были прийти несколько дней назад.
МАРТ
— Ты — богиня, — выдохнул он, лежа на спине, влажный от пота и взъерошенный.
— Ну тебя, — отозвалась я.
В голове царила легкость, в теле — приятная усталость. На лбу и над верхней губой
ощущались капельки пота. Я вытерла их, но тут же почувствовала новую влагу. Я
повернулась к Бену. Обнаженная кожа всё еще была сверхчувствительной, и я ощущала
каждый миллиметр тела Бена, к которому прикасалась — даже если слегка.
Мы некоторое время молчали. Бен взял мою руку, и, переплетя мои пальцы со
своими, положил ее на свой живот. Я прикрыла веки и задремала. Разбудило меня
похрапывание Бена, и я спохватилась, что нечего нам дрыхнуть посреди дня. Мы хотели
посмотреть фильм и сходить на ужин. Я встала и открыла окно. Холодный воздух тут же
прогнал духоту и развеял сонное царство.
— Оу, зачем ты открыла его? — простонал Бен.
Я подошла к нему и сказала, что мы и так немало проспали. Он затащил меня
обратно в постель и положил голову мне на грудь.
— Признаюсь: я безумно рад этому твоему противозачаточному кольцу, —
проговорил он, окончательно проснувшись. — Мне совершенно не о чем беспокоиться. И
запросто можно после секса уснуть.
Я засмеялась. Поспать Бен любил, и его счастье немало зависело от удовлетворения