— Говори же, что ты там думаешь, ну! — прикрикнула она на шута, тот покачал головой:
— «Дурень думкой богатеет!» Полезней всего, сударыня, здесь будет несколько бесед, исподволь и ненавязчиво.
— Что именно говорить?
— Говорить я буду по ситуации, мягко взывая к чувствам, ведь разум в этом возрасте мятежен!
— Ты?! Ты будешь говорить с ним сам? Но ведь здесь как раз еще одна проблема — он не выносит тебя, разве не заметил? Считает, что ты, подло обольстив меня, завладел моим разумом, и через то осуществляешь реальное правление в землях наших, которые по достижении им совершенных лет перейдут в его законное управление. А ему мерзко будет править там, где пользуясь глупой симпатией его матери, распоряжался шут!
Все это Анна выдала так эмоционально, что Енот откинулся назад, и смотрел на нее с некоторой иронией.
— Я сумею справиться, поверьте мне! — и улыбнулся одной из своих хитрых, интригующих улыбок. Анна поняла — так оно и будет!
— Ах, ну что бы я без тебя делала?
С утра моросил дождь, один из тех неприятных, сеющих как сквозь мелкое сито, серых осадков, что так изматывают душу. Двор раскиселился, сад стоял, понурив листву, хмурый и унылый. Графиня сидела в гостиной, ожидая, когда накроют стол, и дети выйдут к позднему завтраку. Оцепенение сошло на весь замок, и Анна, не имея сил ему сопротивляться, лениво следила, как Енот вяло перебирает в руках цветные веревочки, плетя крестьянские браслетики, по заказу Марихен. Он делал это молча — Анне даже его слышать не хотелось. Скрипнула дверь, графиня, будто проснувшись, подняла голову. Хмурый и дурно причесанный Готлиб — Ян подошел и поцеловал ее руку:
— Доброе утро, матушка!
— Доброе утро, дитя мое! Ты дурно спал? У тебя нездоровый вид!
— Да матушка, я не совсем здоров. Голова что–то кружится! Но лекарь мне не нужен вовсе! — поспешил он опередить готовое вырваться повеление матери. Она отчего–то смешалась и замолчала.
— А чем это так занят наш любезный шут? — неожиданно мягко спросил он, садясь в кресло рядом с матерью.
— Исполняю повеление сестры Вашего сиятельства, плету браслеты из вышивальной нити — мулине.
— А ну, дай–ка посмотреть! — и граф с интересом поднес к глазам разноцветное плетение: — И что, это носят на грубых руках ваши крестьяночки, деревенские красавицы? — лукаво спросил он.
— Брось, Готлиб — Ян, какие же они красавицы? — удивленно подняла брови Анна: — Они грубы и неотесанны, ходят в серых платьях, гадость! — и поморщилась.
— Оттого и стремятся они сделать серую жизнь свою ярче хотя бы на ширину тонких полосочек, тяжким трудом добывая цветное мулине! — резонно ответил шут, и тихо добавил графу: — Они хоть и грубые, да ласковые!