отсталых. Сережа мог бы учиться хорошо, но он в седьмом классе попал в плохую компанию, и
скатился до двоек, хотя до этого учился на тройки и даже четверки.
― Правда? ― с наигранным удивлением произносит Светлана Александровна и с
издевкой смотрит на Астафьева. ― И что случилось на этот раз?
― У бабушки был день рождения, и я не успел подготовиться, ― все еще усмехаясь,
отвечает Сережа.
Его друг ― Капкан, а иначе Колосов Антон ― начинает смеяться.
Светлана Александровна приподнимает брови и вздыхает.
― День рождения шел целую неделю, да, Астафьев? ― спрашивает она.
― Я выучу на следующий урок, ― обещает Сережа.
― Мог бы придумать отговорку поинтересней, ― Светлана Александровна качает
головой и опускает голову к журналу. ― Ставлю точку, ― предупреждает она. ― Но если ты
не подготовишься, то будет двойка. Понял?
― Угу, ― лениво отвечает Астафьев.
― На твоем месте я бы всерьез задумалась об оценках, Сережа.
― Конечно.
Учительница хмурится и смотрит на класс.
― Арбатова, ― произносит она.
Арбатова Камилла ― кукла номер один в этом классе. И она тоже не готова. Это
стопроцентно. Ее мало заботят такие вещи, как подготовка домашнего задания по литературе.
Гораздо важнее то, что она видит в отражении зеркала, когда смотрится в него.
Камилла перестает накручивать на палец локон темных волос.
11
― А я тоже не готова, ― невинным голоском произносит она.
― Правда? Что, тоже бабушка отмечала день рождения? ― иронизирует Светлана
Александровна.
Я не могу сдержать довольной улыбки. Все же, я злорадная.
― Ну… ― мямлит Камилла, но ее перебивает учительница.
― Если не готова, так и скажи.
Я не вижу лица Камиллы, но могу представить, как она сейчас фирменно закатывает
глаза.
― Я не готова, ― бормочет Арбатова.
― И выплюнь жвачку, ― говорит Светлана Александровна.
Камилла встает и модельной походкой направляется к урне. Большинство мальчиков
смотрят ей вслед. Конечно, она стройная и высокая. Даже Егор поднимает глаза и удостаивает
ее своим вниманием. Ха-ха. Наверно, я единственный человек в этом классе, кого совершенно
не заботит фигура Арбатовой. Мне даже жаль ее, потому что у нее есть только внешность, а вот
мозгов она лишена. Должно быть, тяжело быть пустоголовой.
― Вишневская, ― произносит учительница, и я замираю.
Она только что назвала мою фамилию. Вот черт. Я вижу, что Егор смотрит на меня, и
Светлана Александровна, и еще несколько человек. И я краснею. Я всегда краснею, когда на
меня смотрят. Глупо, но неисправимо, к сожалению.