― Привет, ― говорит он.
― Привет, ― говорю я зажато в ответ.
― Как дела?
У меня непроизвольно открывается рот от удивления, и я заставляю себя закрыть его,
чтобы не показаться Ангелу идиоткой. Хотя, я уверена, за эти две недели, что я отсутствовала,
он услышал обо мне много чего интересного.
― Эээ, нормально, ― запоздало отзываюсь я. ― А у тебя?
― Лучше всех, ― и его лицо озаряет лучезарная улыбка.
И глядя на его улыбку, я понимаю, что шрам нисколько не портит его красоту, потому что
она не зависит от этого бледно-розового рубца на всю левую щеку.
― Почему ты все время одна? ― неожиданно задает он вопрос.
У меня перехватывает дыхание от прямолинейности новенького, и я хмурюсь.
― Я не все время одна, ― вру я.
― Да? А вот мне кажется, что нет, ― настаивает на своем Ангел. ― Я наблюдал за тобой,
и за все время ты ни разу ни с кем не общалась.
― Я тебе говорила, что не общаюсь с одноклассниками, ― хмуро отвечаю я, чувствуя
дискомфорт от этой темы.
― Да, но есть люди и в других классах, ― мягко говорит он. ― Неужели, ты не нашла ни
с кем здесь общий язык?
Я громко выдыхаю, ощущая, как молниеносно ярость заполняет меня изнутри. Что этот
новенький из себя возомнил? И какое вообще имеет право задавать мне такие вопросы? И как
может надеяться, что я буду на них отвечать?
― Это не твое дело, ― огрызаюсь я, чувствуя необходимость защищаться.
Лицо Ангела вытягивается и даже бледнеет.
― Я… прости, ― говорит он. ― Я не хотел тебя обидеть.
И в это же мгновение вся моя решимость грубить ему, если понадобится, распадается на
части. Я громко выдыхаю и опускаю плечи. Не знаю, что так растрогало меня. То, как выглядят
его глаза, сколько в них плескается необъяснимой грусти. Или то, что в его голосе я не слышу
ни капли фальши, и ему искренне жаль.
― Проехали, ― шепчу я и отвожу взгляд в сторону.
― Не обижаешься? Точно? Я болван, ― Ангел грустно усмехается. ― Правда, иногда
говорю всякую ерунду.
Не ерунду.
Я стараюсь выровнять дыхание, заставить дрожь уйти, но не могу перестать испытывать
тяжелое жгучее волнение. Еще ни с кем в этой школе мне не приходилось разговаривать так
долго, кроме учителей. Хотя нет. С ними у меня диалоги короткие.
Я изредка поглядываю на Ангела, который нервно теребит пальцами край своего пиджака.
Он выглядит нерешительным и взволнованным, и его беспокойство проявляется сильнее, чем
мое.
― Не знаю, почему тебя так не любят, ― тихо проговаривает он.
Я закрываю глаза, встаю с лавочки и иду к выходу. Когда я дохожу до середины, мне в
плечо попадает баскетбольный мяч. Удар такой сильный, что я даже отлетаю в сторону. И я бы