– Не буду спорить – ты меня разоблачил! – усмехнулся в усы Пивной Бочонок. – Хотя легенды как всегда по большей части врут. Возможно, с полудохлым криджем я еще в одиночку и справлюсь. Но с себуром и тем паче громорбом – даже не проси. Ни за какие деньги я не выйду один против кого-то из этих тварей.
– Великий Громовержец! – Взволнованный Кугель вскинул руки к потолку. – К нам в гости пожаловал настоящий кригариец! Сколько лет служу сиру Штейрхоффу, но даже не припомню, когда сюда заглядывал кто-то из ваших братьев!
Вездесущая презрительно фыркнула – кажется, чужая слава изрядно ее раздражала.
– Да полноте, – отмахнулся ван Бьер. – Тоже мне, невидаль! Ты еще скажи, что по такому случаю вы закатите в мою честь пирушку!.. Просто устрой мне встречу с твоим хозяином, и я буду тебе за это премного благодарен. И братьям своим при встрече расскажу, что не все в Кернфорте помешаны на золоте – есть там и хорошие, бескорыстные люди. Такие, как Кугель, посыльный сира Магнуса Штейрхоффа.
Как сильно польстило Кугелю обещание прославить его среди кригарийцев, он не ответил. Но сказал, что сделает все возможное, дабы помочь монаху, и на сей раз его слова прозвучали искренне.
– Как ты выучил язык громорбов? Это ведь, небось, очень сложно, – спросил я ван Бьера. Белая «полоса безопасности», по которой мы шагали, закончилась, и здесь уже можно было не опасаться нечисти.
– Выучить гномий язык вовсе несложно, потому что он прост до безобразия, – ответил Баррелий. – Когда-то, в стародавние времена, все эти твари были людьми, которые, прячась от своих врагов, спустились в пещеры. Да так глубоко, что там уже ощущался жар гномьих печей. Отчего кожа беглецов покрылась незаживающими язвами и у них выпали все волосы. Многие из них сумели в конце концов выжить, вот только расплата за эту жизнь была тяжкой. Их дети стали рождаться уродами, которые в свою очередь рождали еще более жутких уродов, и так – на протяжении веков… Зато эти уроды были гораздо более приспособлены жить в темноте и не страдали от глубинного жара.
– Я знаю эту легенду, – заметил я. – Только в ней про гномий язык ничего не говорилось.
– Само собой, что язык уродов со временем тоже менялся, – продолжал ван Бьер. – Но не настолько, чтобы он перестал напоминать человеческий. Так что на самом деле он учится он легко. Куда сложнее найти учителя этого языка, поскольку таковой был лишь среди кригарийцев, да и тот давно умер. Ты же знаешь, что я вырос в Промонтории, в монастыре Альтогорн, что стоял в южных отрогах Ольф. А тамошняя земля вся изрыта гномьими пещерами. Не скажу, что эти твари часто выбирались на поверхность и досаждали нам, но порой ночами мы натыкались на них в горах. И приятного в тех встречах было мало, если ты не владел их языком и не мог похвастаться знакомством с кем-нибудь из вождей громорбов или себуров. Это всегда производило на них впечатление и повышало твои шансы остаться в живых.