– У меня есть для тебя две новости, щенок: одна хорошая, зато другая – хуже некуда, – сообщил Пивной Бочонок, когда мы с ним отошли от ручья и выбрались на извилистую охотничью тропу, что вела на восток. Таща за собой тележку, монах успевал не только разговаривать, но и дожевывал остатки зайца, которого я не смог съесть целиком. – Начну с хорошей. Знающие люди сказали мне, что теперь ты – единственный наследник вашего семейного состояния. И что большая его часть уцелела, поскольку хранилась не здесь, а в вейсарском банке. Вот только есть одна загвоздка…
И он поведал мне про ключ и про пароль, что были необходимы для признания меня вейсарскими банкирами полномочным наследником. Еще Баррелий рассказал, кто теперь правит Дорхейвеном, и кого Капитул обвинил в убийстве гранд-канцлера. В последнее я, разумеется, тоже не поверил, ведь я знал этих людей с малолетства, и ни о ком из них отец ни разу не отзывался плохо. Чего нельзя сказать о Капитуле и об Илиандре. Их Гилберт-старший, будучи пьяным, костерил самыми последними словами, не стесняясь ни моего присутствия, ни чьего-либо еще.
Зато новость про ключ была для меня никакой не новостью. После вчерашней суматошной ночи я запамятовал о той штуковине, которую отдал мне отец незадолго до своей гибели. Но, стирая сегодня одежду, я обнаружил в кармане серебряную побрякушку с изумрудом, и обо всем вспомнил…
…Или нет, не обо всем. Воскресить в памяти точный пароль мне уже не удалось. Помнится, отец говорил что-то про бочку с водой. Но вот что именно он про нее говорил?…
Впрочем, напрягать сейчас память в надежде, что она прояснится, являлось бесполезно. Я еще не оклемался от потрясений, и моя гудящая от побоев голова по-прежнему работала со скрипом.
– И правда, непохоже на украшение, – согласился кригариец, взяв у меня вейсарский ключ и осмотрев его в закатных лучах солнца. Какое-то время я сомневался, надо ли посвящать ван Бьера в мой секрет, ведь отец это не одобрил бы. Но потом я решил, что надо, раз уж монах и так сумел где-то выведать эти подробности. – Хорошо, что ты его не потерял. А что насчет пароля?
– Пока не могу сказать, – буркнул я, кляня в мыслях свою забывчивость.
– Правильно: и не надо, – не стал настаивать Баррелий. – Незачем мне это знать. А то не ровен час еще проболтаюсь кому-нибудь спьяну.
– Да нет, ты меня не понял, – помотал я головой. – Я просто вчера так сильно испугался, что забыл нужные слова. И никак не могу их теперь вспомнить.
– А, вон оно что! Ну ничего, вспомнишь, когда потребуется. Ты ведь еще сопляк, и голова у тебя светлая… Однако я тебе еще плохие новости не рассказал, а их тебе также будет нелишне узнать.