– Да, уяснил! – пробурчал я, прикидывая в уме, как сильно отличаются «настоящие удары» от тех учебных, с которыми моя спина и прочие части тела были уже знакомы. После чего указал на тележку и на всякий случай уточнил: – Что, и правда можно?
В ответ ван Бьер изобразил великодушный жест, приглашая меня наведаться в свои оружейные «закрома».
Выбирать там действительно было из чего. И ни на одном клинке не наблюдалось даже налета ржавчины. Правда, весило то оружие столько, что взмахни я им изо всех сил, оно вылетело бы у меня из рук. Таскать такое при себе денно и нощно обещало стать для меня той еще пыткой. Поэтому я, удрученно посопев, расстался с еще одной мечтой романтического детства – желанием владеть двуручным мечом, как Геленкур Сокрушитель. И достал из тележки более скромное, зато менее громоздкое оружие – эфимский меч. Такой же, какому отдавал предпочтение сам Баррелий, и каких у него в запасе имелось целых три.
– Отличный выбор! – в кои-то веки похвалил меня ван Бьер и, кажется, даже не в шутку. – Одобряю твой вкус, парень. Меч легендарной эфимской пехоты – пожалуй, лучший из тех, что были когда-либо выкованы в мире. В умелых руках его хорошо отточенный клинок четырехгранного сечения пробивает легкие доспехи. И, несмотря на свой малый размер, имеет достаточный вес, чтобы перерубать человеческие кости. Многим, правда, не нравится длина «эфимца». Например, островитянам, что привыкли меряться длиною своего оружия и своих членов. Но так считают лишь те, кто боится приближаться к противнику ближе, чем на три шага. Зато те, кто не любит бестолковые танцы с оружием и звон металла, предпочитая вести с врагом короткий разговор на короткой дистанции, знают истинную цену такого меча… А теперь иди и положи его на место – не дорос ты пока до него. Выбери что-нибудь попроще. И не забудь про нож. Можешь взять самый маленький – но только не посей его…
В общем, когда мы снова двинулись в путь, на поясе у меня висел в ножнах обычный солдатский мизерикорд – такой, который мне, если что, будет не жалко потерять. А в руках я нес палаш вейсарских кондотьеров – грубоватый и более длинный, чем «эфимец», однако при этом и более легкий. Почему в руках, а не на перевязи в ножнах? Так приказал ван Бьер. Он разрешил мне носить оружие на поясе или за спиной лишь тогда, когда я буду занят работой. В остальное же время, я должен был держать его в руках, когда бодрствую, под боком – когда сплю, и под мышкой, когда справляю нужду. Только так, а не иначе, если, конечно, я не хочу быть огретым палкой.