Я скинула юбку и заменила свою мягкую рубашку грубоватым нижним платьем, доходившим мне до щиколоток. Натянула колючие короткие чулки с завязками и мягкие кожаные туфли, которые пришлись почти в пору, теперь моим ногам было тепло и почти уютно. С туникой и манто я тоже довольно легко справилась, хотя никогда в жизни бы не подумала, что так сложно вырядиться в монашеский наряд. С капюшоном пришлось повозиться, не знала, что он надевается отдельно от туники и прикрепляется к ней булавками.
Что же касается головного убора, то я никак не могла взять в толк, как его закрепить ОДНОЙ «иголкой», чтобы он не съезжал и к тому же еще прятал под себя мои волосы, которые все время выбивались наружу.
Не знаю, сколько бы еще продолжалась моя мышиная возня, но терпение кончилось значительно раньше. Зашвырнув в сердцах в угол непослушную ткань, я вспомнила о том, что надо бы спрятать крысенка, пока есть время. Ведь меня могли забрать отсюда надолго, а если его заметят – беда.
Подхватила своего друга, увлекшегося жеванием бумаги, и, выдерживая его сопротивление и отчаянную попытку сбежать, привязала малыша при помощи носового платка к ножке кровати за лапку. Сверху бросила на него свой плащ.
Роки возмущался, взывая к моей совести, но уже через некоторое время притих.
Скрежет в замке известил о том, что за мной пришли…
В этот раз вместо моего пленителя, из-за приоткрытой двери показалась Сели и поманила за собой. Но, увидев меня, всплеснула руками и, пробормотав нечто невразумительно-неодобрительное, быстренько соорудила недостающую моей голове деталь монашеского наряда. И как ей только удалось так быстро справиться с тем, на что я потратила столько времени? Видимо, сказалась ежедневная практика.
Я еще раз оглянулась на притихшего крыса, прежде чем выйти из комнаты. Поторапливаясь, за почти бегущей впереди Сели, я все время думала о Роки. Так как абсолютно не верила в то, что крысеныш уснул, скорее всего, он с энтузиазмом занялся разгрызанием платка.
Погруженная в свои мысли, не заметила, как влилась в группу таких же – серооблаченных девушек.
Дружно протопав в середину залитого светом круга, мы остановились на каком-то подобии сцены и перестроились в три ряда, причем, мне уделили место в первом. На тот момент я еще не догадывалась, что за этим кроется. Пытаясь оглядеться, получила ощутимый и довольно больной тычок в поясницу. Приглушенный шепот (в котором без труда угадывался голос Сели) подсказал, что крутить головой не стоит.
Свет слепил глаза, и я почти ничего не видела перед собой, поскольку остальное помещение было погружено в полумрак, возможно, мне так только казалось. Смиренно стоя в полном молчании и ничем не выделяясь из серой массы на желтом солнечном пятне сцены, мне ничего не оставалось, как исполнять роль монашки, такой же, как остальные вокруг меня девушки.