Ну, что же, первая порция целебного настоя прошла успешно, чему я искренне обрадовалась.
Растерла старика мазью и плотно закутала одеялом, а сверху еще накинула мою шаль.
И тут я впервые почувствовала сильную усталость. Сон сморил меня возле Люка. Я уткнулась носом в одеяло и сладко засопела, сидя на скамейке возле постели больного.
Не знаю, сколько прошло времени, но думаю, что немного. Я провалилась в зыбкий сон, словно в темную глубокую яму. Вынырнула сама и так же внезапно, как уснула. Тело все ломило от боли, видимо сказывалось ночное приключение – верховая езда явно не пошла мне на пользу.
А вот Люк выглядел значительно лучше. Его дыхание выровнялось, и теперь он крепко спал, слегка похрапывая во сне. Я вышла в кухню – чайник парил, будто паровоз. Как я и думала, он почти весь выкипел. Оставшейся воды хватило на то, чтобы заварить лишь одну кружку крепкого чая.
Роки завозился за печкой и вылез наружу, принюхиваясь к моему завтраку.
– Привет, малыш! – взяла я его и усадила на колени, поглаживая мягкую шерстку.
Угостившись сыром, крыс снова убежал к себе. Зимой он чаще спал, чем в другие времена года. Везет ему, не надо думать, на что дальше жить.
Люк – единственный настоящий кормилец нашего небольшого семейства – теперь не может приносить доход. Я же почти ничего не умею. Рыбу ловить? Можно попробовать, но в такой холод легче простудиться, чем поймать хоть какую-то рыбешку.
Пока пила обжигающий чай, лучи усталого солнца, тихо скользили по подоконнику. Тоска закралась в сердце. Не люблю, когда осень из рыжей красавицы превращается в костлявую старуху – с голыми сучьями тощих деревьев, промозглыми ветрами и рваной шалью серых облаков. Пейзаж за окном не радовал глаз. Серость от неба до земли. Солнышко уже не согревало своим теплом, скоро зима. Конечно, здесь она вряд ли будет такой суровой, как в Сибири и такой слякотной, как в Москве, но холод уже не единожды забирался в нашу лачугу.
Топить приходилось часто, дрова не спасали… Если так дальше пойдет, то наши запасы закончатся намного раньше зимы. Чтобы купить новые дрова, нужны деньги…
Вся наша жизнь упирается в эти звякающие монетки разной стоимости.
Сколько стоит моя жизнь? Жизнь Роки? Люка?
Бесценна?
Да, судя по тому, что жить не на что, действительно – бесценна.
Горькие думы прервал Фаре. Он раскашлялся и робко позвал меня:
– Катрин!
– Я здесь, Люк! Здесь! – поспешила откликнуться и старик тут же снова затих. Успокоился, зная, что не остался один на один со своим недугом. Или, быть может, от того, что я вернулась из ночного путешествия.