Наконец, возы скрылись в лесу. Я побежал следом.
В лесу, если наступишь на сухую ветку, она щелкнет в предутренней тишине — вроде выстрела раздастся. Поэтому я ступал осторожно, внимательно вглядываясь под ноги.
Впереди показался развилок. Левая дорога ведет в город, правая — на вырубку.
Возы свернули направо.
После того как вывезли с делянки срубленный лес, никто по этой дороге не ездит, поэтому она заросла травой, старые колеи едва заметны.
Лошади медленно тянут телеги, я крадучись перебегаю от дерева к дереву, стараюсь не выпустить их из виду, но и слишком близко подойти остерегаюсь.
Начало светать.
В предутренней мгле я увидел впереди торчащие пни и понял, что приехали на вырубку.
Год назад отсюда вывезли лес, а чистить делянку не стали, так, в беспорядке, все и бросили: вдоль всей просеки виднелись большие кучи валежника, обрубленных верхушек деревьев, засохших еловых лап.
Телеги проехали еще немного и остановились.
Гергей Миквор и Тэмрекей стали о чем-то негромко переговариваться.
Я подкрался поближе и встал за куст. Отсюда мне было все хорошо видно и слышно.
— Вот она, эта куча, — сказал Тэмрекей. — Тут таких сотня, я, чтоб не спутать, метку оставил.
Он поднял что-то с земли, показал отцу и спрятал в карман.
— Дельно! — похвалил старик. — Нам времени терять нельзя, надо до свету управиться.
Вдвоем они раскидали кучу. Под ней оказалась глубокая яма.
Старик заглянул в яму.
— Хорошую яму ты вырыл, сынок, — сказал он. — Глубоко, все зерно уйдет. Полезай вниз, я тебе мешки подавать стану, ты их ставь плотно один к другому.
Зерно! Так вот куда решил кулак запрятать свое зерно! Правильно рассчитал: хлеб станут искать у него во дворе, в сарае. Кто догадается на дальней вырубке заглянуть под кучу валежника? Да никто!
Они прятали хлеб в яму, я считал мешки. Спустив в яму сорок третий мешок, Гергей Миквор утер лоб рукавом кафтана и сказал:
— Все! Пусть теперь приходят господа товарищи — шиш они найдут. Я им скажу: «Закрома пустые, самим бы до нового урожая продержаться». Они, конечно, не поверят, станут искать, да и уберутся ни с чем. А как вздорожает хлебушко в цене, так и пойдут у меня эти мешки на продажу.
Пока старик говорил это, сын не терял времени даром: он присыпал яму землей, сверху навалил кучу валежника.
— Вот, — сказал он, придирчиво осмотрев кучу со всех сторон, — спрятано надежно. Можно ехать домой.
Гергей Миквор покачал головой:
— Нам не домой надо, а в город. Потолкаемся на базаре, к знакомым заедем, чтоб побольше людей нас в городе видело. В случае начнутся расспросы, куда мы спозаранок ездили, скажем — на базар. Понял?