Я пошел домой, лег на полати, но мне не спалось. Сердце сжималось от тревоги за мой трактор. Уже вернулся и лег спать отец, давно угомонились все домашние, а я все ворочался с боку на бок.
Наконец, когда прокричали полночные петухи, я не выдержал, оделся, сдернул с гвоздя свою видавшую виды кепку и потихоньку вышел на крыльцо.
Ночь была темная, безлунная. Когда я подходил к колхозному амбару, возле которого стоял трактор, кто-то из темноты набросился на меня. Нападавших было двое. Один заломил мне руки за спину, другой стукнул по шее.
— Попался! — услыхал я молодой звонкий голос.
По голосу я узнал сына нашего соседа.
— Федюшка, ты, что ли? — спросил я. — Чего ж ты, брат, своих лупишь?
— Никак, Макар… — растерянно проговорил парень. — Хы-хы, а мы с Ванькой тебя за злоумышленника сочли.
Я похвалил ребят:
— Молодцы, хорошо сторожите. Ну как, никто не приходил?
— Ты — первый, — фыркнул Ванька.
Я немного посидел с ребятами на бревнах, выкурил цигарку и пошел спать. Теперь я был спокоен за трактор.
Я уже подходил к своему дому, как от ворот Тэмрекея метнулась какая-то тень. Не успел я ничего сообразить — удар страшной силы швырнул меня на землю, в глазах поплыли зеленые и красные круги. Больше я ничего не помню.
Очнулся я в своей избе. Лежу на лавке, надо мной склонился отец, мать прикладывает мне ко лбу мокрое полотенце.
В окошках — яркое солнце.
— Глаза открыл! — обрадованно проговорил отец.
Я застонал.
— Что, сынок, больно? — спросила мать.
— Голова шибко болит, — признался я.
Отец сказал:
— Да-а, били — не миловали. Хорошо, по козырьку удар пришелся, а то бы раскроили тебе череп… А так — только кожу рассекли, кость цела.
— Кто меня? Пилька?
— Не знаю… Мать тебя утром у ворот нашла, вышла на улицу, а ты лежишь, весь в крови… Кто бил, того и след простыл. Пилька или кто другой из их шайки — всех их выведем на чистую воду: я уж в милицию сообщил. Ответят по закону: нападение на тракториста — не шутка.
— А кепка? — спросил я. — Кепка где?
— Тут она, тут, — успокоил меня отец. — Подобрал я твою кепку, мать кровь с нее отмыла. Ужо куплю тебе новую фуражку, а кепку эту сбереги на память…
На другой день я вывел трактор в поле.
Вся деревня сбежалась смотреть, как станет пахать трактор. Голова моя была завязана, но я старался держаться бодро: люди смотрят.
Моя первая борозда была началом большой пахоты…
Слушал Вася рассказ и с уважением поглядывал на дедушкину кепку — старую, потертую, со сломанным козырьком.