А я вглядываюсь в эмблему.
И в ушах у меня звучит голос Элика: «Ребята! Ура! Я расшифровал эмблему! СБМ — это «Смерть белорусской молодежи». Кинжалом режем, лопатой закапываем!»
А Зинка не умолкает:
— Недавно великий немецкий ученый Поше сделал открытие: родиной арийцев была Белоруссия.
— Так вам г-говорят ваши учителя? — Я даже заикаться стала от возмущения.
— Конечно, раз белорусский народ имеет чисто арийское происхождение, его можно с достоинством принять в сферу европейской культуры…
И Зинка побежала. А я смотрю ей вслед и думаю: не сошла ли она с ума?
К нам пришел Толя Полозов. Они с Витей что-то задумали, шепчутся, переглядываются, выходят на кухню, чтобы никто не слышал, о чем они говорят. Наша «квартирантка» теперь целыми днями не бывает дома. Она работает где-то и, наверно, опять ищет какого-нибудь Ганса.
Витя надевает телогрейку поверх плаща, хотя на улице не очень холодно. Одну шапку он надвигает на глаза, другую запихивает в карман. Для чего ему две шапки?
Ребята ушли, ничего никому не сказали.
Не успела я закрыть дверь, как увидела Лёдзю с Илевичем, другом Эрика Потоцкого. У Лёдзи заплаканное лицо, припухшие глаза.
— Что случилось? — Голос у мамы встревоженный и какой-то беспомощный.
— Эрика посадили в сумасшедший дом. Они его не выпустят.
Пока говорила Лёдзя, Илевич молча хмурил брови.
— Какой это был человек, какой человек!.. — повторял он.
Слово «был» резануло по сердцу.
— И ничего сделать нельзя? — спросила мама.
— Теперь в отпуск никого не пускают. Не до отдыха им… — Илевич поднялся. — Ну, я пойду. — Он крепко пожал всем руки.
Лёдзя была еще у нас, когда вернулся Витя. Лицо его сияло.
Он не скрывает радость, наоборот, ему не терпится поделиться с нами, и он выпаливает:
— Элик уже дома!
— Выпустили? — подозрительно спрашивает отец.
— Выпустят они… Мы с Толей помогли ему.
Все с недоумением смотрят на Витю, а он смеется:
— Не верите?.. Его в Германию должны были отправить. Нам Курт сказал. Народу собралось тьма. Сплошная неразбериха. Мы с Толей прошли в школу, как будто попрощаться с Эликом. Он надел мой плащ и мою шапку и через минуту вышел с Толей.
— А ты остался? — не выдержала мама.
Витя смеется.
— Тебя могли вместо Элика угнать в Германию.
— Я показал свои документы, и меня выпустили.
— Так просто?
— Ну… немного пошпрехал с охранником. Немного повезло, немного Курт помог.
— И Курт там был?
— Я его позже увидел.
— Ты что-то недоговариваешь, Витя. — Мама пристально посмотрела ему в глаза. — Что-то недоговариваешь. Не верится мне, что все было так просто. Ты вошел, а Элик вместо тебя вышел. Не верится.