Высокий, стройный человек лет двадцати пяти, может, чуть постарше. Черный костюм красиво облегал широкие плечи. Бросалось в глаза его бледное, как мрамор, лицо. Он все время приглаживал черные волосы, хотя они и так были гладко зачесаны и почему-то блестели.
Мама варила картошку, резала хлеб, со сковородки аккуратно переложила на тарелку яичницу-глазунью, обложила ее шкварками. Все это она принесла в комнату, где сидели Анатоль с Лёдзей. Мама поставила на стол бутылку ликера и три стакана.
Я присела на диване с книжкой в руках. Вначале из комнаты Янсона ничего не было слышно, но когда Анатоль немного подлил, голос его стал звонче:
— Ну ладно, вы потом скажете, что я вам помог? Скажете или забудете, отмахнетесь от меня?
Мама с Лёдзей заговорили, но я не разобрала ни слова. Анатолий слушал, отвечал, потом опять громко произнес:
— А мне теперь уже все равно. Мне цыганка одна гадала по руке, сказала, что я уже труп, линия жизни у меня прервалась. А я все еще живу. Ну и пусть.
— Неужели вы верите разным глупостям? — услышала я голос мамы. — Мало ли что наболтает цыганка!
— Цыганка тут ни при чем. Я и без нее знаю. — Слышно было, как бутылка звякнула о стакан. И опять голос Анатоля: — Дайте-ка, я погадаю вам, Леокадия. Будете ли вы счастливы, этого вам никто не скажет, даже я. А вот удастся ли вам пережить весь этот, — он помолчал, подыскивая слова, — кавардак, несусветный бедлам, скажу. А больше ничего не нужно.
Наступила тишина, наверное, Анатоль разглядывал Лёдзину руку.
— Поздравляю. Давайте выпьем за то, чтоб вы жили до ста лет.
— Доживу, если не убьют сегодня вечером. До комендантского часа осталось совсем ничего, а я все еще здесь.
Лёдзя поднялась — слышно было, как отодвинулось кресло.
— Минуточку, я вас провожу. А вам повезло, — теперь Анатоль, видно, обращался к маме, — Вальтер Отто — не фашист, он просто спортсмен, боксер. Жена у него — фашистка. Это она устроила его в СД, чтобы на фронт не попал. Он не фа-шист!
— Может, я пойду? — послышался растерянный голос Лёдзи.
— Ну что вы? Вас проводит человек, который служит «новому порядку». Пока я жив, с вами ничего не случится.
Мама проводила их до дверей. Уходя, Анатоль сказал маме:
— Приходите к одиннадцати. Раньше не нужно. Я подготовлю Вальтера.
Лёдзя и Анатоль ушли. А мама вернулась в комнату и еще долго стояла у окна и смотрела им вслед.