Она тяжело спустилась по лестнице и прошествовала в гостиную.
— Что, черт возьми, ты с ним сделал?
— С кем?
Эми посмотрела на Мэгги. И Сэм посмотрел. И даже Пятнашка, растянувшаяся вдоль камина, тоже на нее посмотрела. Только Алекс, которому и была адресована ярость Мэгги, не поднял глаз. Он даже не отложил свою газету.
— Я спросила — что ты с этим сделал?
— С чем?
Мэгги выбила газету у него из рук.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Я хочу знать, куда ты это засунул!
Алекс ждал, когда Мэгги обнаружит пропажу. Это был вопрос времени. Когда Алекс в последний раз посещал маленькую комнату, он вытащил коробку со дна шкафа и опустошил ее. Он вернул на место только подвенечное платье, чтобы беглый взгляд не обнаружил изменений.
Алекс аккуратно разложил газету и расправил на ней каждую складку, прежде чем ответить.
— Я не хочу, чтобы это было в доме.
— Мне наплевать, чего ты хочешь, а чего не хочешь, я спросила тебя, что ты с этим сделал.
Мэгги нависла над Алексом. Дети смотрели.
— А я сказал тебе — не хочу, чтобы это было в доме. Это вредно для детей. Я все уничтожил. Не приноси в дом ничего такого, а то я и это уничтожу.
— А дневник? Что с моим дневником?
— Я уже сказал тебе. Я сжег весь этот чертов хлам. Все — с концами. А теперь перестань кричать и оставь нас всех в покое.
— Оставить тебя в покое? Да после того, что ты сделал, я тебе руки не протяну, когда будешь тонуть!
Мэгги ринулась вверх по лестнице. Через пару мгновений она протопала вниз и выбежала из дому. Завелась и уехала машина. Алекс поймал на себе взгляды детей и спрятал горящие щеки за газетой.
Мэгги летела, не разбирая дороги. Ночь была туманная, и она ехала, включив все фары, игнорируя сигналы светофоров. Ярость, всколыхнувшаяся, когда она узнала о пропаже дневника, ее саму застала врасплох. Исчезновение дневника повергло ее в панику — в самую настоящую панику. А когда Алекс сказал ей, что сжег его, она и вовсе потеряла над собой контроль.
Иногда Мэгги думала, что это необъяснимое стремление экспериментировать, расширять границы мотивировано бунтом против железной руки Алекса. Но теперь она знала: за этим кроется нечто большее. Она чувствовала себя поруганной, оскверненной при мысли, что Алекс посягнул на ее тайник. Дневник принадлежал ей и только ей. Она хотела получить его назад, хотела ощутить в руках его кожаную обложку.
Постепенно Мэгги начала приходить в себя. И пока ехала, она впервые за последнее время задумалась о том, что с ней происходит. История с дневником. Эксперименты. До недавних пор она считала всю эту затею своего рода кокетством. Чем-то, что она легко позабудет, когда появится нечто более притягательное. Теперь она поняла, что какое-то время обманывала себя. Эта история была настоящей. Серьезной. Мэгги относилась к ней всерьез. Впервые в жизни у нее появилось нечто, что она воспринимала совершенно серьезно.