Стрельски попытался отрезвить Прескотта:
– Собственно, все это выдумки… Верно, Эд? Давай договоримся, все это дело не стоит и выеденного яйца… Нет никаких наркотиков, оружия, мистер Онслоу Роупер никогда не имел дела с картелями. Ошибочное опознание, так вы это называете.
Прескотт успокаивающе заулыбался, как бы желая сказать, что не собирался заходить столь далеко.
– Мы обсуждаем, Джо, то, что наглядно. Такова обязанность юриста. Непрофессионалы могут все принимать на веру. Юрист же обязан проверять факты. Учти это, пожалуйста.
– Конечно. – Стрельски тоже улыбнулся. – Эд, позволь кое-что сказать? – Он подался вперед в кожаном кресле и развел руками, словно прощая собеседнику все грехи.
– Давай, Джо.
– Расслабься, Эд. Пожалуйста, не накручивай себя. Операция «Пиявка» мертва. Ее убило Лэнгли. А ты всего лишь могильщик. Я так это понимаю. Начинается операция «Флагманский корабль», но я для нее недостаточно надежен. Ну а ты, как я догадываюсь, подходишь. Хочешь прижать меня, Эд? Были такие охотники и раньше, ты – не первый. Со мной это проделывали множество раз, и самыми разными способами. Я ветеран. В данном случае – это Лэнгли и кое-кто из непорядочных англичан. Не говоря о некоторых колумбийцах. В прошлый раз Лэнгли действовало в паре с кем-то еще, возможно бразильцами, нет, черт, это были кубинцы, они почтили нас кое-чем в черный день. А перед этим – Лэнгли с очень-очень богатыми венесуэльцами. Думаю, там было и несколько израильтян, хотя, честно говоря, кое-что я уже подзабыл, а документы исчезли. Мне кажется, операция называлась «Верный», но я не был в числе посвященных.
Стрельски был зол, но чувствовал себя на удивление комфортно. Глубокое кожаное кресло Прескотта – предел мечтаний, он мог бы отдыхать в нем до скончания века, наслаждаясь роскошью этого офиса на верхушке небоскреба, где не приходится проталкиваться через толпу и нет голого стукача со свисающим на грудь языком.
– Я бы еще мог тебе кое-что сказать, Эд, но не стану. Потому что, если я скажу, кто-нибудь меня выпорет и отнимет у меня пенсию. Если же я действительно скажу, кто-нибудь будет вынужден прострелить мне голову. Я эти дела знаю, Эд. Эти правила мне известны. Эд, сделаешь мне одолжение?
Прескотт не привык слушать не перебивая и никогда не предоставлял никому возможности высказаться, если не рассчитывал получить ее в свою очередь. Но он знал, что такое ярость, и знал, что со временем она обычно затихает как у людей, так и у животных, поэтому решил применить тактику выжидания, продолжать улыбаться и отвечать рассудительно, как если бы перед ним был помешанный. Прескотт к тому же понимал, что важно не обнаружить тревоги. С внутренней стороны стола находилась красная кнопка, которой он в любой момент мог воспользоваться.