– Что для вас?
– «Манхэттен» и «Ноб Крик», лед в отдельном стакане. – Джоэл хотел наверняка получить полную порцию. – Это ведь настоящий «Ноб Крик»? Или лучше заказать что-нибудь другое?
Бармен скользнул по нему взглядом:
– Не надо, хороший выбор.
Джоэл повернулся спиной к стойке и оглядел бар, как во всем мире поступают мужчины, заказав выпивку. Сплошное разочарование. Джоэл посмотрел налево и встретился взглядом с человеком, в котором не сразу узнал Каролининого приятеля Алана Дюпри, в одиночестве сидящего за столиком. Дюпри отсалютовал стаканом. Джоэл подошел.
– Привет. – Мысль, что Дюпри видел его с девицей на коленях, повергла в панику. – Как дела?
– Хорошо. Как у вас?
– Ничего. Приятели маленько завелись.
Джоэл оглянулся на стойку, но бармен еще возился с другим заказом – добавлял лайм в джин с тоником.
– Не знаю, видели вы ту девушку, в смысле…
– Да, видел. Милашка.
– Я ничего не делал, она сама ко мне села.
Дюпри кивнул, но как-то огорченно, словно хотел, чтобы между Джоэлом и девицей что-то было.
– От Каролины нет вестей?
– Она не любит звонить. – Джоэл посмотрел на свой столик. – Давайте к нам?
Дюпри глянул на девиц. Джоэлу показалось, что старикан вздохнул.
– Хотелось бы, да с утра у меня важная встреча. Но все равно спасибо. Если будете говорить с Каролиной… – Дюпри посмотрел в пустой стакан. – Ничего, идите к друзьям. Поговорю с ней, когда вернется.
– Ладно. – Джоэл бочком двинулся к стойке. – Ну… пока.
Он забрал выпивку, оставив доллар чаевых. На пути к столику прихватил еще один стул, чем огорчил мочалку, протянувшую ему пару баксов. Джоэл отмахнулся и сел в конце стола.
Оглянувшись, он увидел Дюпри, который пробирался сквозь хмельную толпу. Жилистый сыщик вышел на улицу, остановился под фонарем, вперившись в тротуар. И на секунду Джоэл представил себя на его месте: пятый десяток, волосы редеют, дрябнет тело. Вдруг накатило чувство, что вся жизнь мелочна, суетна и предрешена. А сам он – точно лабораторная мышь, что слепо тыркается на развилке двух проходов, мечется между одиночеством и семейным очагом. Но всюду тупик, из которого веет холодом неизбежности и удушающим страхом старости.
Дверь захлопнулась, Дюпри исчез. Джоэл залпом выпил виски. Телка Дерека начала новый анекдот:
– У одной девахи, плоской, как камбала…
После полуночи Бурбон-стрит превратилась в тонкую, но резвую струю пьяных охламонов, качко мотавшихся по мостовой среди луж пролитой выпивки и озер, порожденных забитыми стоками. По пояс голые гуляки, преимущественно мужского пола, отплясывали перед барами и толпились в очередях перед окошками, через которые бармены продавали пластиковые стаканчики со всевозможной отравой. Всех их, молодых и не очень, объединяло неумение пить, но и в остальном они не сильно различались: от двадцати пяти до пятидесяти, остекленевшие глаза, развинченное тело и пьяная похоть во взоре, хотя вряд ли кто из них на что-нибудь годился. Один такой мутноглазый и мокрогубый питок, которого изрядно мотало, возник перед Каролиной со стаканом в руке: