– Определенно уже нет.
– Можно спросить? – решилась вдруг Маша.
– Конечно! Только не говори, что ты не знаешь, откуда берутся дети!
– Дурак! – фыркнула Маша.
– Ну прости. Что ты хочешь знать?
– Почему ты хромаешь? Что случилось? Я видела, у тебя на ноге шрам.
– А, это! – пожал плечами Николай. – А зачем тебе это, интересно, понадобилось?
– Ну… в офисе рассказывали, что тебе прострелили ногу.
– Прострелили? – нахмурился Николай. – И что?
– Ну, что это как-то связано с… – Маша замолчала, жалея, что затеяла этот разговор.
– С чем? – заинтересовался он. – С мафией? С бандитами? Так?
– Ну да, так, – кивнула Маша.
– Знаешь, девочка моя дорогая, я бы предпочел, чтобы ты и дальше так думала.
– Предпочел? Я не понимаю. Почему? – От любопытства Маша приподнялась на локте. Николай задумчиво смотрел на нее, а затем потянулся вперед и поцеловал ее сосок.
– Потому что это мой самый большой в жизни позор, – прошептал он, обращаясь как бы не к Маше, а к ее груди.
– Позор? – опешила Маша, не препятствуя сладкой пытке.
– Конечно, позор. Лучше считай, что я страшный мафиози. Но дело в том, что мы… Это случилось лет пятнадцать назад. Нас с отцом пригласили на охоту. На кабана.
– На кабана, – повторила Маша растерянно.
– Да, это такая дикая свинья. Я, честно сказать, не самый большой поклонник охоты. Но отец сказал – я поехал. Чтобы не тянуть время, скажу просто. Мы были на охоте, я неправильно повесил свое ружье, оно выстрелило, и я раздробил себе пятку.
– Какой кошмар! – Маша закрыла рот рукой. – Больно было?
– Конечно, больно. До ужаса. А еще больше – обидно. Знаешь, как меня потом отец дразнил! Говорил, что я, конечно, свинья, но не настолько, чтобы самому на себя охотиться. И это – только одна из его многочисленных шуток. Эта история стала своего рода нашим домашним развлечением.
– Это жестоко.
– Не очень на самом деле. В любом случае теперь, когда я разрушил романтический образ страшного преступника с темным прошлым, мы можем поспать, а? – Николай прижал Машу к себе, натянул сброшенную на пол простыню.
– Ничего ты не разрушил.
– Ага, то есть я для тебя по-прежнему остаюсь страшным преступником с темным прошлым? – рассмеялся Николай и сонно зевнул.
– Я не это имела в виду.
– Я понял. Спи, девочка. Отдыхай.
Это было легче сказать, чем сделать. Маша лежала в своей кровати, в такой знакомой обстановке, и смотрела на расслабленное, почти незнакомое лицо мужчины, ставшего разом, за один вечер, такой огромной частью ее жизни. Ее тело еще помнило каждый сладостный удар, ее плечи еще хранили воспоминания о сильных объятиях, на ее груди – по-хозяйски большая теплая мужская ладонь. Маша смотрела на человека, ставшего в одночасье таким важным для нее. Мечты отличались от настоящей жизни, как плавание в пруду от виндсерфинга в бушующем океане. Как она могла уснуть? Ей нравилось смотреть, как он дышит, нравилось снова и снова вспоминать все подробности этого странного вечера, каждое сказанное слово и каждую недосказанность. Ей уже хотелось, чтобы все повторилось снова.