– У нас только польский теперь продают, он некачественный, – тут же парировал отец, отступая все дальше в коридор, пока наконец не ухитрился уйти достаточно, чтобы прикрыть дверь в дочкину комнату ногой. Мама его трюк оценила по достоинству только после того, как возмутительная, будоражащая сознание картина ее полуголой, замотанной в одну простыню дочери исчезла из поля видения. Потому что, как только дверь закрылась, Татьяне Ивановне Кошкиной, врачу со стажем, женщине сорока восьми лет, состоявшейся во всех смыслах и уверенной в себе, удалось наконец вздохнуть. А глоток кислорода ей в этот момент совсем не помешал бы. Она погружалась во что-то вроде шока.
– Идем, Таня, идем, – пробормотал Андрей Владимирович. – На кухню идем.
– Н-на кухню? – нервно пробормотала «Таня», испытывая страстное желание ворваться в комнату дочери и устроить там что-нибудь: скандал, крик, выбрасывание из окна одного конкретного мужчины. Именно поэтому-то Андрей Владимирович и пытался увести супругу подальше.
– На кухню, Таня, на кухню. Мне нужно тебе кое-что сказать, – кивал муж, а Сашка смотрел на родителей в немом изумлении.
– Мне сказать? Может быть, ты хочешь сказать что-нибудь ей? Или даже ему? – подняла голос Татьяна Ивановна, но Андрей Владимирович буквально силой заставил ее пойти за ним. На кухне он усадил жену на стул, поднес ей стакан воды, проследил за тем, чтобы она его выпила до дна, но состояние ее ему не нравилось. Тогда он достал из второго, неразорванного пакета бутылочку вина из Duty-free и открыл ее.
– Думаешь, пить – это хорошая идея на все случаи жизни? – горько спросила Татьяна Ивановна, впрочем принимая бокал из рук супруга.
– С утра? – укоризненно бросил Сашка.
– Иди к себе в комнату, – процедил отец, на что Сашка сделал вид, что уходит, но застрял в коридоре, не желая пропускать спектакль, который должен был начаться, по его мнению, в любую минуту. Только дождись третьего звонка.
– Андрюша, что же это! – пробормотала Татьяна Ивановна, отпив половину из своего бокала. – Что нам делать?
– Таня, ничего! – сказал Андрей Владимирович, усаживаясь на стул рядом с женой. – Мы должны были это ожидать.
– Что? – вытаращилась на него жена. И из коридора – сын. – Ожидать чего?
– Таня, девочка уже взрослая, ей двадцать два года, между прочим. Чего ты ждала?
– Она совсем ребенок, – замотала головой мать.
– Это Сашка – совсем ребенок.
– Вот-вот, какой она ему пример подает!
– Таня, послушай, – говорил муж размеренным, утрированно спокойным голосом. – Я знаю тебя, я очень хорошо тебя знаю. Ты сейчас устроишь бурю в стакане воды, а потом будешь жалеть.