Какая сила парализовала волю двадцатимиллионной политической организации страны, в заслугу которой хотя бы можно было бы поставить освобождение половины населения Земли от удушающей коросты колониального угнетения?
Неужели конструкция социалистического научного мировоззрения, складывавшаяся лучшими умами Европы последние пятьсот лет, была обречена рухнуть под напором индекса наполняемости продуктовой корзины?
Как оказалось, что тысячелетняя культура многонационального народа столь остро нуждалась в потребительском максимализме, сексе и сквернословии?
Или всё дело в нашем вековом долготерпении, взращенном на льду Чудского озера и в зимних окопах Москвы и Сталинграда? В нашей готовности разворачивать новые чужеродные лаковые обертки, скрывающие старые и уже отвергнутые историей социальные и экономические рецепты? А может все объясняется всего лишь обыденной и выработанной за тысячелетие привычкой доверяться любому царю-батюшке, который понятно, лучше всех нас обо всем подумает, обнадежит и успокоит?
Либо всех околдовала разудалая пляска под мелодию "Прощание славянки" пьяного балагура, в самозабвении расплескавшего драгоценные капли национальной гордости и величия духа великого народа и поставившего его в нищенские ряды уличных торговцев на стылых улицах темных городов?
А может и спрашивать никого ни о чем не надо, коль скоро история народов любой национальности и государственной принадлежности и так густо измазана грязью и кровью? И стоит ли отдирать корку с незаживающих ран вековечного позора и мерзости, столь густо испятнавших заскорузлое тело современной, так называемой, цивилизации?
Те же французы. Чем не достойный пример личной свободы и привольной раскрепощённости? За ними великий лозунг "Свобода, равенство и братство" и Великая французская революция, чей красный фригийский колпак стал символом для идеалистов многих стран, возжелавших сорвать короны и голубые ленты со своих сюзеренов.
Но как совместить идеи экзистенциалистов, неповторимые творения импрессионистов и очаровательный французский шансон с гильотиной?
С этим символом социальной защиты и справедливости французской революции, которую вытащили на площадь под одобрительный гул толпы для свершения акта публичного возмездия не так уж и давно, в 1939 году? Или то, что полное избирательное право изящные француженки, наконец-то, получили в конце второй мировой войны.
В то время, как ещё голодная после первой мировой и гражданской войн, оборванная Россия незамедлительно дала право голоса своим женщинам и удовлетворила самых взыскательных и нетерпеливых суфражисток, отменив институт официального брака.