— Хорошо, расскажу. Но сначала расскажите мне, что у них со Стивом может быть общего.
Они какое-то время переглядываются.
— Что может быть общего? Да все у них общее! Гоха Стиву когда-то тексты писал, музыку они вроде напополам сочиняли. А потом Гохе надоело.
— Подожди, какие тексты? Какую музыку?
— Ну, вот эти, с которыми Стив до сих пор выступает.
— То есть автор всего этого стивиного творчества — на самом деле Штерн?! Но это же невозможно слушать!
— Ну, уж ты сразу! Во-первых, очень даже возможно и все слушают. Там довольно много хорошего. Мало ли, что лично тебе не нравится, — вступается Яков. — Во-вторых, не всего. Они вместе только начинали. Гохиного там, конечно, больше, но без Стива бы ничего не вышло. Стив — лицо группы. У него драйв, у него харизма, у него внешность…
— А у Штерна не внешность, что ли?! — я пытаюсь представить его с электрогитарой или за клавишами и понимаю, что уже одного этого будет вполне достаточно, а что он там будет петь, женской аудитории вообще будет не важно. Но тексты, тексты…
— Это сейчас у него внешность, — усмехается Алекс. — А на втором курсе Универа, знаешь, обычный такой был еврейский мальчик из музыкальной школы.
— Как, впрочем, мы все, — высовывает язык Яков.
— Бр-р-р… у меня все равно в голове не укладывается! — не могу успокоиться я. — Нет, Стив, конечно, кумир миллионов…. Особенно у девушек. Но… Но это же невозможно! То, с чем сейчас Стив выступает, это же просто какая-то романтическая сопливая муть. Откровенная попса, только в рок антураже!
— Сенча, ты не прав! Более того, ты не права! Нормальная музыка, нормальный рок. Последние пару лет, после того, как они сменили клавишника, они вообще стали очень недурно звучать. Я тебе как музыкант говорю. Так что давай, будем откровенны, у тебя просто специфические требования к тематике. Ты не любишь, когда поют про то, что все хорошо. Особенно, если это про любовь. Видимо, потому что не веришь, что так бывает… Вот и все!..
Ну, все, заткнули меня, застыдили… Все же редко Яков бывает таким серьезным.
— Ты знаешь, — задумчиво добавляет Алекс. — Я думаю, что Гоха сам в какой-то момент изменил отношение к тому, что они делали. И вообще, кажется, все забросил. И музыку, и стихи… И даже появляться на людях перестал…
— Довольно давно, кстати. Лет восемь назад, или нет, девять… Да, девять лет… Так что давай, колись, где ты его подобрал!
— В «Лабрисе» и подобрал. Точнее, это он меня подобрал…. — и видя, что они мне уже совсем не верят, я вкратце рассказываю им историю моего «совращения», всячески стараясь выгородить Штерна, чтобы его, не дай бог, не заподозрили в порочащей связи.