Глубокая задумчивость на лице Пьера-Анри уступила место абсолютной искренности.
Молодой человек, – обратился он к студенту, имени которого он не помнил, – вы даже не представляете себе, насколько ваш прогноз, возможно, окажется провидческим.
Давайте попробуем пойти ещё дальше в рассуждении, – предложил один из студентов, – с тем, чтобы предвидеть, к чему приведёт…
Попрошу вас строго придерживаться условной терминологии, сформулированной вашим товарищем, – шутливо прервал его господин Морель, – напоминаю вам, что речь идёт о «ковырянии в носу»…
… к чему приведёт, – продолжал студент, – эта борьба идей: из услышанного нами выступления можно сделать вывод, что наступит некое равновесие между фанатичными сторонниками ковыряния в носу и приверженцами здорового поведения… но эта надежда на сохранение баланса между теми и другими звучит не очень убедительно…
Скорее, можно предположить в будущем не торжество толерантности, а ужесточение ценностных конфликтов между этими двумя общностями, – высказался кто-то другой.
Похоже на вражду между «остроконечниками» и «тупоконечниками» у Свифта>22, – добавил ещё один.
Не исключено, что близится конец этого сумасшедшего мира в существующем виде, тот самый конец, который предрекал преподобный Антоний Великий>23, – раздумывал Пьер-Анри, возвращаясь в посольство. – «Придёт время, когда люди обезумеют, и если увидят кого-то не безумствующим, восстанут на него и будут говорить: «Ты безумствуешь», потому что он будет не подобен им».
* * *
Наступил вечер обещанных Сюзанной сюрпризов. Маргарет снимала с вешалок в шкафу костюмы Пьера-Анри, чтобы на следующее утро поручить прислуге отдать их в чистку. Аккуратно сложив его одежду, Маргарет вспомнила, что не мешало бы проверить карманы, так как она знала за своим мужем скверную привычку набивать карманы документами, зажигалками, мелочью, а иногда и недокуренными сигарами. Сюрприз удался. Чёрные ажурные трусики, со следами уже знакомой ей губной помады цвета фуксии и пахнущие дешёвыми духами, не оставляли сомнений в личности их хозяйки. От внезапного приступа нахлынувшей ярости у Маргарет даже задёргался угол рта.
Вы испугались моего внезапного появления, мисс Форест… – произнесла Маргарет свистящим шёпотом, – что ж, от страха ты и сдохнешь, мерзкая тварь. – А с вами, господин Морель, у нас всё кончено.
Этот краткий монолог удивительно точно передавал то, что творилось в этот момент в душе мадам Морель. Супружеские отношения, равно как и супружеские измены, заслуживали в глазах Маргарет намного меньше важности, чем даже просто предположение о том, что кто-то смеет насмехаться над ней.