- Христя! - снова позвала Олена, не дождавшись ответа.
- Че-его? - со слезами откликнулась Христя.
- Ты плачешь? Чего? Поди сюда.
Христя вошла, заплаканная, придерживая обожженную руку.
- Чего ты? - допытывалась Олена.
- Да ничего! - нетерпеливо ответила Христя и направилась в кухню.
- Как ничего? Говори - чего плачешь?
- Пальцы обожгла.
- Чем?
Не успела Христя ответить, как что-то булькнуло, кто-то прыснул... и залился раскатистым хохотом.
Это Загнибеда, хлебнув чаю, не выдержал, прыснул и расхохотался.
- Ну, чего ты? - с удивлением опросила Олена.
Загнибеда хохотал... Он весь трясся, лицо у него посипело от натуги. Как ножом, полоснул Христю по сердцу этот смех, боль в руке стала от него еще нестерпимей. Но вот Загнибеда поперхнулся, закашлялся...
- Знаю... Ох, ну его совсем! - крикнул он, прокашлявшись, и стал рассказывать, как Христя обварила руку.- Ну, и терпеливая же, а все-таки не выдержала! - прибавил он с усмешкой.
Христе стало еще тяжелей, еще больнее: это он над нею насмехается, над нею хохочет! "Чтоб ты лопнул, проклятый!" - подумала она, обливаясь слезами.
- Ты бы, глупая, что-нибудь сделала. Тертой репы приложила, что ли,посоветовала Олена и выбежала в кухню. Она нашла репу, натерла на терке и приложила Христе к красным пальцам.
Христе стало полегче: рвет, дергает, горит, но хоть болит уже не так сильно. А Загнибеда в комнате никак не может успокоиться. Затихнет на минуту и снова зальется хохотом.
- Ну, чего ты хохочешь? - крикнула на него Олена.- С ума спятил, что ли? Девка места себе не находит, а он хохочет...
- Если б ты знала... Если б ты видела... Ведь это при мне было... На моих глазах... Как плеснет себе кипятком на руку... И сразу так вся и вспыхнула! Но хоть бы слово проронила... Вот дура! Сказано: деревня, дубина стоеросовая!
И без того Христе было досадно, а когда она почувствовала горькую правду слов Загнибеды, ей стало еще досадней. В самом деле: почему она не сказала сразу, что обожглась? Приложили бы тертой репы, и она не мучилась бы так долго, не плакала. Так нет же, побоялась. Кого? Чего? Всего!.. И того, что пролила воду на стол, и того, что хозяин на нее смотрел... А все потому, что деревня, дубина стоеросовая!
Тут снова послышался раскатистый хохот Загнибеды. "Ну и язва этот Загнибеда! Ну и заноза! Кому горе, а ему смех..." Ей вспомнились слова Кирила: не человек, пиявка! "Пиявка, сущая пиявка!" - думалось ей. Пиявкой был, пиявкой и останется! А ей целых полгода придется пробыть у него, полгода придется слушать докучные речи, ехидный хохот... Господи! сегодняшний вечер ей выдался вечностью, а ведь впереди целых полгода! Он же все соки из нее высосет... Недаром жена у него такая пришибленная, замученная... Натерпелась, видно, бедная, на своем веку!