…и это в тот момент, когда народ всей нашей многонациональной Молдовы в едином порыве стремится к выполнению очередного, седьмого, 5-летнего плана «ЕС-Молдова» по выполнению решения по приближению административного законодательства, юриспруденции, дорожных правил и лесного и рыбного права к европейским стандартам…
Затем следовал провал в памяти, и затем Майор с удивлением обнаруживал себя сидящим на столе и доверительно говорящим:
… и ведь версификация той части кодекса, которая не совпала с инструкциями Брюсселя хоть и представляла собой неразрешимую, на первый взгляд, задачу, но молдавские юристы в едином порыве, и скрепленные европейским энтузиазмом, словно цементом, смогли, черт побери, разрешить эту увлекательную задачку, эту гениальную теоремку, это, чтоб ее, софистическую…
Закончив, Майор утомленно бросился в кресло и замер. Как всегда после речей, у него разболелась голова. Она стала болеть тем сильнее, что мятежник оказался упрямцем, и не упал на колени, загипнотизированный непонятными фразами. Серафим, все так же неотрывно глядя на Плешку, спросил:
Вы сами–то верите, Майор, в истинность своих слов?
Начальник, — поправил машинально Плешка, — или заместитель коменданта лагеря, господин Майор Плешка.
Вы сами–то верите, мой начальник, в истинность своих слов? — поправился Ботезату.
Начальник, — сказал Плешка, — без «мой».
Ну, или заместитель коменданта лагеря, господин Майор Плешка, — еще раз сказал он.
Вы, начальник и заместитель коменданта лагеря, господин Майор Плешка, верите в то, что сами говорите? — упорствовал зек.
Плешка молчал. Подобная реакция его ошеломила. Майор привык к тому, что в его кабинете люди кричат от боли, испуганно молчат от страха, или оживленно болтают из любви к доносам, как Сахарняну. Ботезату глянул на Майора оценивающе, и сказал:
Да вы присаживайтесь, Майор.
Я же и так в кресле, — сказал непонимающе Майор.
Да, но вы в нем лежите, — пояснил Ботезату, — а вы присаживайтесь…
Плешка, глупо моргая, выпрямился и сел.
Может быть, после моего вопроса вам хотелось бы задать мне встречный вопрос? — спросил Ботезату.
Да? — сказал тупо Плешка.
Отлично, — обрадовался Ботезату.
Тогда я жду следующего вопроса, — сказал он.
Плешка молчал.
А может, вы хотели возразить мне? — спросил Ботезату. — Спросив, что есть истина?
Ну, э–э–э, и что же есть истина? — спросил Плешка.
Ботезату облегченно вздохнул, отступил торжественно в угол кабинета так, чтобы лицо его скрывала тень, и глухо сказал:
Истина, гражданин начальник, состоит в том, что после начала следствия, которое вы откроете по моему поводу, все лавры достанутся коменданту Филату.