Я смотрела на бумагу, охваченная ужасом. Родословная, разумеется, заканчивалась нынешним временем. Знала ли Джейли, кому суждено продолжить род Ловатов в будущем?
У меня появились вопросы к преподобному Кэмпбеллу, но стоило мне поднять на него глаза, как слова замерли на губах. В проеме двери, ведущей на веранду, стоял мистер Уиллоби.
Похоже, маленькому китайцу пришлось несладко: его шелковая пижама была грязной и рваной, а некогда округлые щеки впали, свидетельствуя о недоедании и утомлении. Узкие глаза скользнули по мне лишь с мимолетной искоркой узнавания; все его внимание было сосредоточено на преподобном.
– Эй, святоша, – произнес он неприятным, глумливым тоном, какого я у него никогда раньше на слышала.
Кэмпбелл резко развернулся, задел локтем вазу, и вода пролилась на палисандровую столешницу, намочив бумаги. Издав яростный крик, он схватил документы и попытался стряхнуть воду, пока чернила не расплылись.
– Посмотри, что ты наделал, гнусный убийца и язычник!
Уиллоби рассмеялся. Не своим обычным, высоким, хихикающим смехом, а низким и самодовольным. Правда, веселья в нем не слышалось.
– Моя убийца?
Он медленно покачал головой, не сводя с преподобного глаз.
– Не моя, святоша. Это твоя быть убийца.
– Убирайся прочь, приятель! – холодно процедил Кэмпбелл. – Сам должен понимать, что тебе нечего делать в доме леди.
– Моя знать про тебя! – Голос китайца звучал низко и ровно, взор оставался холодным. – Моя видеть тебя. Видеть тебя в красной комнате, с женщиной, которая смеяться. Видеть тебя в Шотландия с вонючие шлюхи.
Он нарочито медленно поднял руку и провел ребром ладони по горлу, словно лезвием ножа.
– И моя думать, святоша, твоя убивать люди часто.
Преподобный Кэмпбелл побледнел, то ли от потрясения, то ли от гнева. Этого я не знала, но зато точно знала, что сама тоже бледна – от страха.
– Мистер Уиллоби…
Не глядя в мою сторону, он поправил меня почти безразличным тоном:
– Я И Тьен Чо.
Мысли мои метались в поисках выхода из сложившейся ситуации и зацепились за нелепый вопрос: какое обращение будет правильнее – мистер И или мистер Чо?
– Убирайся немедленно!
Похоже, бледность преподобного была все-таки вызвана яростью. Он двинулся на китайца, сжав здоровенные кулаки, но мистер Уиллоби даже не шелохнулся, будто не замечал угрозы.
– Твоя лучше уйти, Первая жена, – мягко произнес он, обращаясь ко мне. – Святоша любить женщин. Сильно любить, но не тем, что висеть между ног. Он любить ножом.
Корсета на мне не было, но лиф сделался вдруг таким тесным, что перехватило дыхание и я не могла вымолвить ни слова.