С поразительной отчетливостью, всегда сопровождающей отчаянные ситуации, я отмечала каждую мелочь, от зазубрин на лезвии извлеченного ножа до запаха розы, на которую он наступил, направляясь ко мне.
Бежать было некуда.
Я собралась защищаться, хотя понимала, что толку от этого не будет: недавний порез на моей руке горел, словно давая понять, что это еще мелочи, а вот то, что ждет меня сейчас, будет гораздо хуже. Краем глаза я заметила что-то вроде голубой вспышки и услышала приглушенный смачный звук, как будто кто-то уронил с большой высоты дыню. Преподобный медленно повернулся. Глаза его были широко открыты и совершенно пусты, что на мгновение сделало его похожим на Маргарет.
Потом он упал.
Грохнулся, как куль с овсом, даже не подняв руки, чтобы защититься. Один из столиков атласного дерева опрокинулся, ароматическая смесь разлетелась, полированные камушки рассыпались. Голова преподобного стукнулась об пол у моих ног и слегка подскочила, а потом застыла на полу. От неожиданности я отступила еще на шаг и уперлась спиной в стену.
От удара на виске преподобного осталась страшная вмятина. Прямо на моих глазах его лицо стало терять цвет, сделавшись из холерически-красного одутловато-белым. Его грудь поднялась, опала, замерла – и поднялась снова. Глаза были открыты, так же как и рот.
– Дзей-ми быть здесь, Первая жена? – осведомился китаец, убирая мешочек с каменными шарами обратно в рукав.
– Да, он здесь, снаружи. – Я помахала рукой в сторону веранды. – А что, ты правда… на самом деле…
Ощутив подступающую волну ужаса, я, чтобы хоть как-то совладать с ней, закрыла глаза и глубоко вздохнула.
– Это правда был ты? – повторила я, не открывая глаз, поскольку решила, что если ему вздумается проломить голову и мне, лучше на это не смотреть. – Он сказал правду? Ты действительно выдал место встречи в Арброуте сэру Персивалю? Кто рассказал ему про Малькольма и типографию?
Ни ответа, ни каких-либо действий не последовало. Я открыла глаза и увидела, что китаец стоит неподвижно и смотрит на преподобного Кэмпбелла.
Арчибальд Кэмпбелл лежал, как труп, и, хотя он еще не умер, приближение темного ангела уже ощущалось: его кожа приобрела слегка зеленоватый оттенок, что мне случалось наблюдать у умирающих людей. Легкие, однако, продолжали работать, со свистом втягивая и выпуская воздух.
– Значит, это был не англичанин, – сказала я, вытирая вспотевшие ладони о юбку. – А человек с английским именем – Уиллоби.
– Моя не Уиллоби! – резко возразил китаец. – Моя звать И Тьен Чо.
– Но почему?! – Мой голос почти сорвался на крик. – Проклятье, посмотри на меня! Почему?