Правительство Маниу столкнулось с целым рядом трудностей, с заговорами армейских офицеров, созданием отдельными политическими партиями собственных полувоенных формирований.
6 июня 1930 года Кароль вернулся в страну и провозгласил себя монархом, аннулировав институт регентства. В политическом смысле это был человек чрезвычайно экспансивный и даже эксцентричный. За 10 лет под его патронатом сменилось 25 правительств, 18 премьеров, 61 министр и 31 замминистра, 390 начальников отделов министерств и 213 их помощников, а также 9 начальников Генштаба.
В 1931 году, изгнав с поста премьера дипломата Титулеску, Кароль поручил академику Йорга сформировать Кабинет министров. Тот провел самые коррумпированные за весь межвоенный период выборы, в которых впервые приняло участие ультрарадикальное правое движение «Железная гвардия». Лидером этого движения был Корнелиу Желя Кодряну.
Йорга в целях экономии максимально урезал оклады чиновников, после чего взяточничество стало жизненной необходимостью. Выбор у румынских столоначальников был небольшой: или нечестно выживать, или честно голодать. И если в Бухаресте зарплату чиновникам академик Йорга еще платил, то провинциальные служащие дожидались ее очень долго. В 1933 году премьером Румынии стал Йон Дука, замечательный своей честностью. Он принадлежал к тем уникально редким политикам страны, которые не обогатились благодаря своей должности, и умер в бедности. Дука вел отчаянную борьбу с «Железной гвардией», арестовал почти 20 тысяч ее сторонников.
Но в конце концов его убили «железногвардейцы». А военный трибунал почему–то оправдал его убийц. «Железная гвардия» была основана в 1927 году. Как почти все организации такого рода, она эксплуатировала возмущение народа взяточничеством и некомпетентностью чиновников, бесправием простых людей, низким уровнем жизни, безразличием властей к положению низов. Хотя среди них, «железногвардейцев», было немало действительно искренних, идеалистически настроенных патриотов и романтиков, жаждавших достойной роли для своей страны в Европе и обеспеченной жизни для народа.
Другое дело, что пути, предлагаемые ими, часто вели в еще более безнадежный тупик, чем тот, из которого они мечтали вывести румынскую нацию. В отличие от зажравшихся бухарестских бюрократов, «железногвардейцы» не брезговали личным участием в сельхозработах, практической помощью румынским крестьянам, строительством дорог и мостов. Все это не могло не вызывать симпатии к ним со стороны простонародья. Типологически «Железная гвардия» была аналогом российской «Черной сотни», через Бессарабию восприняв ее ксенофобию и патологический антисемитизм пошиба кишиневского погрома. Если бы не эти последние дурнопахнущие инстинкты организации, она, выступая с призывами к честности, стойкости, практической работе вместо широко распространенных лживости, лени, мошенничества, словесного недержания, могла бы даже вызывать определенную симпатию как очистительная сила общества.