Словом, проблемы меня объяли со всех сторон. И посоветоваться не с кем: муж в Свердловске сидит, не буду же я ему по телефону рассказывать про две комнаты и про девушек! Но тут рядом с нами поселилась женщина, с которой мы вместе обивали сохнутовские пороги, когда оформлялись в Свердловске. Вот она–то и стала первой слушательницей моих откровений. Но чем она мне могла помочь? Разве что посочувствовать.
Однажды говорит:
— Слушай, Жанна, пошли в синагогу сходим. Мы с тобой еврейки, а что это такое — понятия не имеем.
И пошли мы с ней в синагогу. Явились на женскую половину. Смотрю, все женщины с книжечками, и платочки держат. Раввин почитает им текст, они поплачут–поплачут, глаза вытрут и дальше слушают. Гляжу я на них, они плачут, и я вспомнила про свои проблемы. А они давили на меня все время, с той минуты, как я появилась в Израиле. Языка не знаю, ни законов, ни порядков новой страны мне никто не объяснил. Денег нет, квартирка — одно название, да тут еще грядут сложности, к которым я не была морально готова. Ну привезут мальчишки своих жен, как я с ними буду уживаться, кто они и что собой представляют, да еще и с детьми! То же ведь у каждого ребенка свой характер. С ребятами я об этом разговаривать не отваживалась. Знаете, что такое молодые люди, надумавшие жениться! Они же никаких моих аргументов не примут. Короче говоря, небо показалось с овчинку. И как прорвался у меня рев. Плачу и плачу, остановиться не могу. Мне эта знакомая, Алла, говорит:
— Жанна, перестань, они уже больше не плачут.
А я говорю:
— Не могу перестать, не в моей это воле. — И реву–реву.
Какой–то кошмар. Она мне:
— Нельзя здесь так себя вести.
— Давай уйдем, — говорю.
Встала и ушла. Возвращаюсь домой, ничего не рассказываю, что со мной такое происходит. А к тому времени Боря поступил в Хаддасу. Он ведь закончил медицинский техникум и учился на первом курсе мединститута, бросил в связи с отъездом в Израиль. Взяли его, дали общежитие в Иерусалиме, и он от нас ушел. А мы с Мишей живем в Хайфе. Он тоже ищет работу. А он у меня электровакуумщик. Пошел в Хайфский технион, нашел какого–то человека, которому надо было привести в порядок вакуумную установку, она у него не работала. Миша устроился на работу, месяц трудился, но ему ни копейки не заплатили. Как выяснилось, ничего особенного тут нет, все в привычках нашей новой страны, каждый смотрит, как тебя поудобней надуть. Но в конце концов после двух экзаменов его взяли на работу. Слава богу, четырнадцать шекелей в час. По тем временам очень даже неплохо! Минимум по стране тогда не превышал восьми шекелей в час.