Хлопнув его по плечу, я вошел в лекарскую.
Ли Бэй все еще хлопотал над своими пациентами и на мой приход никак не отреагировал. Мельком взглянув на спящего паренька, я сразу прошел к лавке, где лежал Локи. Старик, понимая, что нам стоит поговорить, вышел из комнаты.
Молодой оборотень, перетянутый тканевыми бинтами от шеи до солнечного сплетения, морщился от каждого движения. Побелевшее от потери крови лицо с синеватыми кругами под глазами и сжатые от напряжения губы. Мой друг, он всегда был моим другом. Как жаль, что злой рок решил столкнуть нас. На мгновение промелькнуло сочувствие к нему, но оно также быстро потухло, стоило только вспомнить страх в глазах Ромы. А от мысли, что он посмел прикоснуться к ней, узлом скрутило внутренности резко и сильно, и волк заскулил.
Локи, почувствовав мое появление, открыл мутные глаза, после чего повернул голову набок, открывая шею, по-звериному демонстрируя намерение принять любое наказание. Мой зверь был с ним согласен, но, к счастью для Локи, теперь я принимаю решения. На его покорность я отрицательно покачал головой и присел на стоящий рядом стул.
— Ты догадываешься, зачем я здесь?
Он устало кивнул головой, прикрывая глаза.
Я чувствовал тоску его волка и печаль человека. Нет, он сделал неверные выводы. Он ждет изгнания. Оборотни редко казнят своих, но изгнание является не менее тяжелым наказанием для тех, кого инстинкт тянет в стаю. Многие выбирали быструю безболезненную смерть, предпочитая ее перспективе стать заживо погребенным в отчуждении.
— Зол ли я? — раз он не может говорить, выскажусь сам. — Нет. Я в диком бешенстве, при котором сдерживающий фактор только один — Ромашка. Если я тебя убью, она потом будет винить себя.
Белые губы Локи шевельнулись в желании что-то сказать, но я прервал его попытку.
— Тебе лучше помолчать, так больше вероятности, что я не передумаю оставить тебе жизнь, потому что желание свернуть тебе шею на данный момент преобладает над всем остальным. Мне действительно жаль, что судьба сыграла с нами злую шутку, и я не хочу терять друга и соратника. Но, черт подери, есть вещи, которые я не могу пустить на самотек, тем более, когда они касаются моей Ромы. А она моя, и только моя! Тебе придется с этим смириться. Я хочу предложить тебе выбор. Ты можешь покинуть стаю, если решишь, что не сможешь совладать со своими чувствами, — на этом месте голос сорвался на рык, потому как волку не нравилась моя попытка сгладить углы. — Или можешь остаться, но только если признаешь ее моей. Сам понимаешь, ситуацию это не изменит, но мы сможем существовать на одной территории, не поубивав друг друга.