Но я не была так уверена.
– Так что… позавтракаем вместе, прежде чем пойти на станцию? Я плачу.
– Для меня это серьезное дело, - ответила я. – Мне нужна эта работа. Если я все испорчу…
– Не испортишь. Я сделаю все возможное, чтобы у тебя оказалось достаточно материала для сьемки. Позволь сперва угостить тебя завтраком. Мы обсудим, как лучше будет преподнести информацию смотрителю, и так у меня появится большее представление о том, чего ты хочешь.
– Я не знаю, чего хочу.
– Хорошо, – последовал его ответ, а на щеке появилась ямочка. – В таком случае, после завтрака ты сама узнаешь, чего хочешь.
Задняя дверца щелкнула, стоило мне ее открыть.
– Элли…
– Просто запомни, – начала я. – В этом нет моей вины. Я пыталась уберечь тебя от неприятностей.
– Я сражаюсь с пожарами, Элли. Я спасаю наши отношения.
Я скользнула на заднее сидение и захлопнула дверцу. Тайлер постучал в окно, и я опустила стекло.
– Между нами нет никаких отношений.
– Я уже говорил, что совсем не возражаю против дружбы с привилегиями, - широко ухмыляясь ответил он.
– Не позорься.
– Я? – Тайлер ткнул себя в грудь. – Никогда!
Стекло вернулось на место, и Хосе двинулся в путь. Кожаные сидения были теплыми, и я потерла руками в перчатках без пальцев друг о друга.
Свернув на шоссе, ведущее к дому, Хосе поглядывал на меня в зеркало заднего вида.
– Вы выглядите счастливой, мисс.
Я смотрела в окно на нарушавшие темноту фонари.
– На самом деле то, что ты видишь называется раздражение.
– Сегодня вечером у вас гости.
– Гости? – Переспросила я. – Пожалуйста, скажи, что это не Стерлинг. Или мои родители. Блядь, это же не родители, правда?
Хосе засмеялся.
– Нет. Девушка с голубыми волосами.
– Пейдж?
Он кивнул.
– Давно ждет?
– Почти час. Она принесла печенье. Вкусное.
– Ты съел мои печеньки?
– Нет, мисс Элли. Она принесла четыре дюжины.
– Должно быть ей стало известно, что Салли пытается заморить меня голодом.
Возле ворот Хосе притормозил, затем проехал внутрь, неторопливо катясь по подъездной дорожке и останавливаясь перед домом рядом с хэтчбеком «Хендай» восьмидесятых годов. Синяя краска потрескалась и от переднего крыла до заднего сидения простиралась вмятина и царапина. Машина была миленькой, но разбитой – больше не идеальная машина Пейдж.
Она поприветствовала меня в фойе объятием. Ее тело было закутано в одеяло, пахнувшее Финли, из которого торчали только голова, руки и рваные красные кеды.
– Надеюсь, ничего, что я пришла.
– Да. Да, конечно.
Она втянула меня на кухню.
– Я принесла печенье, - и открыла пластиковую крышку видавшей виды банки.