– Из-за беременности?
– Отчасти.
– А почему еще? – спросил Джейсон. Холли колебалась. – Холли?
– После того как я забеременела, Джереми…
– Что – Джереми?
– Потерял ко мне интерес, наверное.
– Потерял интерес? – Джейсон не верил своим ушам.
Ей было стыдно признавать, что собственный муж не хотел с ней секса. Не то чтобы он у них с Джереми был потрясающим. Она могла на пальцах обеих рук сосчитать, сколько раз у них был секс, но она никогда не теряла над собой контроль, как прошлой ночью с Джейсоном.
– В первые месяцы меня мучил токсикоз, и секса мне не хотелось совершенно, а к тому времени, как я почувствовала себя лучше, не захотел Джереми. Он говорил, что боится навредить детям. Я пыталась ему объяснить, что риска нет, но он и пальцем меня не тронул. Потом у меня был риск преждевременных родов, и мы уже не могли подвергать малышей опасности. Если честно, мне кажется, он тогда почувствовал облегчение.
– А после того как ты родила?
– Он уже находился в такой глубокой депрессии, что я даже не предпринимала попыток. А потом его не стало.
– Мой брат был придурком. Он не заслуживал тебя.
– Я так старалась, чтобы у нас все получилось. Я действительно пыталась. Но правда в том, что я забеременела в результате неосторожного секса, а он просто сделал то, что считал порядочным. Не думаю, что он когда-то любил меня.
– Холли, Джереми никогда не поступал порядочно. Если бы он не испытывал к тебе настоящих чувств, то смылся бы в тот же миг, как тест показал две полоски.
– Может быть, – пожала плечами Холли.
– Я это точно знаю.
– Ты так говоришь, как будто такое уже случалось, – недоверчиво моргнула Холли.
– В старших классах от него забеременела одна девчонка. Он часто говорил мне, что она – любовь всей его жизни. А потом она сказала ему, что беременна, и он тут же ее бросил. Она была просто раздавлена. И конечно, прибежала ко мне, «хорошему» близнецу.
– И что ты сделал?
– Она не хотела ребенка, но боялась обо всем рассказать родителям, и я сделал единственное, что мог. Я пошел к отцу. Он все уладил. С тех пор я постоянно подчищал хвосты за Джереми.
– Сколько ей было лет?
– Пятнадцать. Брату было восемнадцать. В то время возраст добровольного согласия составлял шестнадцать лет, и Джереми мог попасть в тюрьму. Мне иногда кажется, что это пошло бы ему на пользу. Но каждый раз, как он попадал в переделку, кто-то обязательно приходил ему на помощь. Я знал, что он поступает так под действием наркотиков, и Джереми неоднократно пытался бросить, но каждый раз срывался.
– Мне кажется, если бы я знала, то смогла бы как-то повлиять на него.