— Э-э-э. Вообще-то, да, — ухмыльнулась я.
— Пойдем отсюда, — он открыл дверь, и мы, стараясь не шуметь, вышли в коридор.
— Как ты выйдешь? — спросила я.
— Вместе со всеми. Золотой дворец не позволит осматривать всех и каждого на выходе под полицейским кордоном. Им дорога репутация. Поэтому если Альмов хочет поймать нас, то у него осталось, — Крис посмотрел на часы, — тридцать минут.
Курьер мог быть еще на необходимом мне месте.
— Тогда мне тоже пора, — и я кинулась к черному входу, оставив Кристофера в полном замешательстве.
Остановившись у двери, я прислушалась. Голоса были слышны очень далеко и непостоянно. Я слушала минут пять, но в любом случае оперативники, которых Альмов расположил у черного входа, увидели бы, что из филармонии кто-то выходит и, скорее всего, перехватили моего курьера. Чего-то ждущий в нестандартном месте человек способен вызвать подозрения в считаные секунды.
Я повернулась затылком к стене и устало закрыла глаза, — плана на этот случай у меня не было.
— Ты не сможешь выйти в этом платье, — подтвердил мои догадки Крис, говоря вполголоса. — Оно слишком заметно.
— А то я не знаю, — ответила я. — Именно несколько минут назад за этой дверью и было мое спасение.
— Кто бы там ни был, его уже перехватили.
— Есть идеи, Эйнштейн? — я с вызовом посмотрела на Криса.
— Не стоять здесь для начала. А вообще, было бы неплохо разделиться.
— Для тебя. Я же слишком привлекаю внимание. И ни в коем случае не смей волноваться за меня. Я же в любом случае что-нибудь придумаю.
— Успокойся. Безвыходных ситуаций не бывает. Когда закончишь, приходи в отель «Савой». Лиденгассе, 12, номер 39, — он протянул мне визитку отеля. — Жду тебя там около двенадцати. И только попробуй не прийти, — и он ушел неизвестном мне направлении.
— Да, и немногим раньше он говорил мне, что ему не все равно, — провожая его взглядом, пробормотала я.
Согласно плану я должна была пойти в туалет с новыми вещами, переодеться, перекрасить волосы в родной, темный цвет и выйти вместе со всеми. Но так как с курьером пересечься не удалось, я просто пошла в туалет, надеясь что-то придумать по дороге, прислушиваясь к звукам музыки, доносящимся из-за толщи стены. Заняв свободную кабинку, я закрыла дверь и начала думать, но в голову ничего не приходило.
Через какое-то время, — из камерного зала уже раздавались аплодисменты, — я отчаялась выйти на улицу. Альмов устроит обыск во всех уголках этого здания после того, как филармония опустеет. И тогда я сполна познаю его гнев.
Дверь туалета открылась.
Мое сердце пропустило удар, и я замерла.