Меня передернуло. Четкое ощущение страха прочно поселилось в моей душе, а чувство самосохранения забило набат.
— Добрый вечер, — прозвучал глубокий стальной голос.
Я кивнула и робко присела на стул, следуя пригласительному жесту следователя. Я чувствовала себя неуютно в этом помещении. И это мягко сказано.
— Приступим?
Я снова кивнула, стараясь не выдать жуткого волнения.
— Ваше имя?
— Кристина Юрьевна Фролова.
Быстрые пальцы секретаря забегали по клавиатуре. Я бросила короткий взгляд в сторону звука.
— Дата рождения?
— Тридцатое марта 1976 года.
— Место прописки?
Я отвечала на вопросы, а он их задавал снова и снова. Понятное дело, им нужны был мой психологический портрет и основные координаты. Наконец, после двадцати с лишним минут, прозвучал вопрос, которого я так сильно ждала и опасалась:
— Что вы делали ночью двадцать первого декабря 2009 года?
Я задумалась, делая вид, что вспоминаю. Кристоферу удалось посеять в моей душе семена страха. И они упорно пускали ростки, заставляя меня нервничать. В конце концов я рассказала следователям правду. Я была на работе, отпустила Юлю в районе семи вечера, потом работала над отчетами. Да, я вложила деньги в уставный фонд иностранного предприятия «Максикрис». Да, я являюсь держателем акций.
— Как я понимаю, ваша фирма находилась на грани банкротства. Об этом свидетельствуют бумаги аудиторского заключения. Как вы относились к тому, что Максим Соловьев закрывал глаза на отсутствие отчетов и чеков по представительским расходам?
Ого!
Я не знала об этом, — честно сказала я.
— Странно, вы ведь были вкладчиком в уставный фонд.
— У нас с Максом был договор по поводу того, что я не лезу в его дела.
— В его дела? — удивился следователь. — Расскажите более подробно.
— У меня есть свое предприятие. Я открыла его четыре года назад, — я сглотнула, чувствуя, как сжимается мое сердце под пристальным взглядом следователя. — Совет директоров бывает раз в год, если его не созывают преднамеренно в случае, когда что-то идет не так. Меня не звали, а в предоставленных отчетах не было ничего подозрительного. Сумма по дивидендам не уменьшалась, поэтому у меня не было причины для беспокойства.
— Вы не знали, на что идут ваши деньги? — удивился следователь.
— А зачем мне это знать, если дивиденды платились регулярно и в нужной мне сумме?
— Как давно вы находитесь в должности заместителя директора по коммерческим вопросам?
— С четырнадцатого декабря.
Следователь задумался и пролистнул бумаги в папке.
— И узнали об отсутствии чеков и отчетов… — он выжидательно замолчал.
— Двадцать первого, — ответила я, понимая, куда он клонит.