– Ты кто? – спросил девчушку Михаил.
– Младший сержант медицинской службы Сорокина. – Девушка помолчала и добавила: – Галя.
– Младший лейтенант Борисов, летчик. К своим пробираюсь, потому как сбили немцы, – в тон ей, в свою очередь, отрекомендовался Михаил.
– Вы с парашютом прыгали? – округлила глаза девчонка.
– Пришлось. Тебе сколько лет?
– Семнад… Ой, восемнадцать, – спешно поправилась она.
– Врешь, наверное. Не иначе – годик в военкомате добавила, чтобы в армию взяли.
Девчонка покраснела.
– Я медсестра, на курсы ходила! – с вызовом в голосе сказала она.
– Ну-ну, я не хотел тебя обидеть. Скажи лучше, ты немцев здесь не видела?
– Не-а, – по-детски ответила она.
– Тогда пойдем.
– Не могу я.
– Что значит – «не могу?» Я старше по званию – я тебе приказываю.
– Раненого бросить не могу – он там.
Михаил сглотнул комок в горле. Пигалица, ребенок совсем, а туда же – не могу… Не каждый взрослый скажет так, оставшись в лесу, с раненым на руках, без еды, питья и почти без шансов выжить. Немцы найдут – наизгаляются вдоволь и пристрелят.
– Веди к раненому.
Девчонка пошла в глубь леса, Михаил – за ней.
Рядом с лесной дорогой, скорее – тропинкой, стояла пушка-сорокапятка – низкая, маленькая, прозванная на фронте «Прощай, Родина!» Рядом с ней на расстеленной шинели лежал укрытый второй шинелью боец.
Михаил приподнял шинель. Поперек живота раненого шел ряд бинтов, пропитанных подсохшей кровью. Пилот знал, что ранения в живот должны оперироваться сразу, иначе – смерть.
– Давно его? – обратился он к девчушке.
– Второй день.
Заметив на поясе раненого финку в ножнах, Михаил вытянул ее.
– Ты что удумал? – кинулась к нему медсестра. Неужели подумать могла, что он раненого добить решил?
Михаил ухватил ее за рукав шинели.
– Погодь-ка.
Ловко орудуя ножом, он быстро укоротил длинные полы шинели, в которую была одета девушка. Получилось два суконных лоскута. Ими он обернул голени раненого.
– Так ему теплее будет, а тебе ловчей ходить – больно шинель у тебя длинна.
– И правда. А старшина не заругает? Все-таки казенное имущество.
Она посмотрела на себя.
– Ой, какая шинель кургузая стала! – И засмеялась.
Ну ребенок, право слово.
– Сегодня седьмое ноября, праздник. В Москве парад на Красной площади, – сказал Михаил.
– Правда? – не поверила девушка. – А откуда знаешь?
– По рации слышал, в подбитом немецком танке, – соврал Михаил.
– Не врешь? – сиплым голосом вдруг сказал пришедший в себя раненый.
– Как можно? Честное слово!
– Пить! – прошептал раненый.
– Нельзя тебе, миленький, – наклонилась к нему медсестра.
– Выбираться нам отсюда надо, – решил Михаил.