– Надо, сама знаю, – грустным эхом отозвалась девушка. – Только не утяну я его одна. – На глазах ее выступили слезы.
– В деревню надо, может – подвода у них есть?
– Я схожу, – вызвалась девушка.
– Поосторожнее только там. Если заметишь хоть что-то подозрительное – бегом назад.
Михаил проводил девушку до опушки и залег там, глядя, как постепенно удаляется ее хрупкая фигурка. Идти ей мешали большие – не по ноге – сапоги, так и норовившие соскочить.
Фигура девушки исчезла среди изб, а через какое-то время из-за домов выехала подвода, на которой сидели двое. Когда она приблизилась, Михаил различил медсестру и деда в фуфайке и с окладистой бородой.
Подвода въехала на тропу. Михаил встал перед лошадью. Испуганный возница повернулся к девушке:
– Ты же говорила – раненый, а он здоровее меня будет!
– Дальше раненый. Езжайте, прошу вас, – взмолилась девушка, – плохо ему.
Дед дернул вожжи, прикрикнул:
– Н-но, пошла, родимая!
У пушки остановился, спрыгнул с подводы и подошел к раненому. Тот снова впал в забытье.
Дед откинул шинель, вгляделся.
– Да-а, не жилец он. Я таких еще в Первую мировую навидался. Должно – к вечеру отойдет.
– Да что вы такое говорите, деда! – со слезами в голосе воскликнула девушка.
– А то! Ладно, давайте грузить.
Втроем, взявшись за подстеленную шинель, они подняли раненого и погрузили его на подводу. Дед принялся ее разворачивать.
– Ой, а пушка как же? – вдруг всполошилась девушка.
– Сказилась, что ли? – осек ее дед. – У меня не битюг-першерон. Да и зачем в деревне пушка? Коли немцы придут, постреляют из-за нее. Ты лучше на подводу садись, сапоги-то у тебя – того.
Чего «того», он не уточнил, но и так ясно было.
Они добрались до деревни, занесли раненого в избу и уложили на широкую лавку.
– Матрена, дай чистое исподнее. А ты, медичка, сыми с него все казенное. Выкинуть надо, либо притопить где.
– Зачем?
– Делай, что сказано.
Девушка обиженно засопела, однако одежду с раненого сняла.
– Документы его себе забери, отдашь кому следует. Уходить вам надо. Немцы придут – несдобровать вам. Матрена, дай ей туфли какие-нито, размером поменьше.
Жена деда – лет на двадцать моложе хозяина – принесла туфли.
– Ну-ка, попробуй надеть.
Медсестричка скинула сапоги, портянки и примерила туфли – далеко не новые, на низких каблуках.
– Чуточку великоваты, но в них хоть ходить можно.
– Зато мозоли не набьешь, – пошутил дед.
– Ну, чего стоишь, Матрена! – вновь повысил голос дед. – Носки дай девчонке. Не босиком же ей в туфлях-то! И узелок поесть собери, картошка теплая еще.
Матрена принесла шерстяные носки. С ними туфли совсем в пору оказались. Повозившись по избе, собрала узелок с едой и вручила его девушке.