доставило мне никаких хлопот.
А вот дальше, как водится, начались новые странности… и первая из них
заключалась в том, что как только мы подошли к дверям трапезной, больше
напоминавших двери в Андреевском зале Кремля, кто-то внезапно выключил
свет. Вернее, это сперва мне показалось, что освещение пропало именно во
дворце, однако мгновением спустя, когда под потолком зажглись сотни
желтовато-красных огоньков, стало ясно, что это всего лишь погасло здешнее
бешеное солнце. Причем погасло в прямом смысле этого слова – не было ни
долгого красивого заката, ни длинных сиреневых стрел в небе, ни медленного
угасания непривычно большого светила… дневной свет пропал так резко, словно
кто-то нажал на выключатель. Просто взял и исчез. И это случилось настолько
неожиданно, что я едва не вздрогнула.
– Все в порядке, миледи, – успокаивающе шепнул наш командир, когда
заметивший мое беспокойство Ниг что-то быстро залопотал. – Вечер в Элойдэ-
шаэрэ всегда наступает стремительно. Дневное Око, дарованное миру волей
Повелителя, всегда быстро гаснет и так же быстро загорается, поэтому Ниг
советует не открывать без особой надобности окна или отдергивать шторы. Он
говорит, что свет Ока слишком силен для человеческого глаза, хотя и весьма
Александра Лисина. Игрок. Шестой знак.
176
приятен
для
местной
растительности,
поэтому
люди
здесь
живут
преимущественно после заката и считают прожитые дни не днями, а ночами.
– Спасибо, я уже поняла, – ровно ответила я, старательно держа лицо
невозмутимым. – Но желательно бы выяснить, о чем еще нас с вами не
предупредили.
Ниг тревожно покосился в мою сторону и как-то разом посерел, кажется, осознав, что допустил еще одну оплошность. Но почти сразу взял себя в руки, выпрямился и, коротким жестом распахнув передо мной дверь, благоразумно
отошел влево.
– Миледи, прошу…
Мысленно усмехнувшись, я скинула с плеч длинную накидку, в которую
куталась так, чтобы никто раньше времени не понял, что именно на мне надето, и быстро шагнула вперед. При этом сделав вид, что не слышу испуганного
всхлипа за спиной и не вижу, как серое… нет, теперь уже белое, как полотно, лицо Нига перекосилось от непонятного страха.
Его, конечно, можно понять – я-таки не надела смастеренный господином
Гриоло шедевр портняжно-магического искусства. Правда, вовсе не потому, что
меня не устроил грубоватый прямоугольный вырез, дурацкие рукава-фонарики, подол колокольчиком, как у гимназистки на первое сентября, или наимерзейший
бледно-розовый цвет, который я с детства на дух не переношу – увы, вызвавшее
мое недоумение платье отчего-то сильно не понравилось изумительному