— Нет, — сказала Рицпа, желая при этом, чтобы ее собеседница больше внимания уделяла своим сыновьям, Капео и Филомену, которые никак не могли поделить какую–то игрушку, и оставила Рицпу в покое, чтобы она могла послушать, о чем говорят мужчины.
— Господь наградил его удивительным голосом и памятью, — продолжала Евника, забыв о перебранке своих детей и с восхищением глядя на Мнасона. — Когда он стал христианином, ему захотелось выучить наизусть Писание, и он сделал это. Он может без конца цитировать псалмы, знает полностью послание Павла нашей церкви. И когда он читает что–то из Писания, мне кажется, что я слышу голос Бога.
— Мне кажется, что здесь преследования усиливаются, — сказал Пармена.
— Мама, мы поплывем в Рим? — спросила Антония, растерянно и испуганно глядевшая на то, с каким эмоциональным настроем говорили между собой взрослые. Евника поцеловала девочку в щечку.
— Куда бы мы ни поплыли, Господь всегда будет с нами, — сказала она, поглаживая дочку по волосам.
— Как мы поплывем в Рим? — сказала Поркия, чье лицо побледнело и вытянулось. — Кто защитит нас?
— Нас защитит Господь, — произнес Мнасон, к голосу которого тут же все прислушались.
— Так же как защитил нас здесь? — воскликнула Поркия со слезами на глазах. — Как защитил Стахия и Амплия? Как защитил Юнию и Персиду? Как защитил Хадассу? — с надрывом перечисляла она тех христиан, которых приговорили к смерти на арене.
— Тише, Поркия. — сказал ей Тимон, смущенный ее эмоциональным взрывом.
Но женщину уже было не остановить:
— Тебя самого избили, Тимон. Все, ради чего мы трудились, погибло. Мы теперь боимся за свою жизнь, за своих детей. И теперь мы еще собираемся в Рим, где из христиан делают факелы, чтобы освещать свои арены? Да лучше я сдохну в пустыне от голода.
Маленькая Мария заплакала:
— Я не хочу умирать от голода.
— Ты пугаешь детей, Поркия.
Женщина крепче прижала к себе двух малышей.
— А как же наши дети, Тимон? Мария и Вениамин такие маленькие, что еще вообще не понимают, что значит верить в Иисуса. Что будет, если…
— Довольно! — оборвал ее Тимон, и Поркия замолчала, борясь со слезами.
Рицпа положила ладонь на руки Поркии и сжала их. Она хорошо понимала страх этой женщины, потому что сама больше всего беспокоилась о Халеве. Для чего она пришла сюда, к Иоанну, как не для того, чтобы придумать, как защитить Халева от происков Серта? Она хотела, чтобы Халев вырос сильным в Господе, а не в рабстве, будучи заложником против собственного отца. Если Атрет или Серт отберут у нее Халева, он никогда не сможет узнать Господа.