Когда они, наконец, добрались до пристани, Рицпа совсем выбилась из сил.
— Какой корабль? — спросил Атрет, впервые за несколько часов нарушив молчание.
— С Посейдоном на носу.
Они шли по пристани среди множества людей, загружавших или разгружавших корабли.
— Вот он, — указал Атрет Рицпе, увидев нужный корабль. Этот корабль был очень похож на тот, на котором Атрета когда–то привезли в Ефес.
— А вон и Иоанн, — сказала Рицпа, чувствуя огромное облегчение; ей захотелось побежать к апостолу. Атрет схватил ее за руку и остановил.
— Ничего не говори о том, что произошло. Вообще забудь об этом.
— Забыть? Как?
— Я же тебе говорил, чтобы ты шла вперед. Помнишь? Я не просил тебя смотреть.
— А если б я не видела, все было бы прекрасно? — Рицпа пыталась вырваться, высвободить свою руку, но его пальцы стали только жестче. — Отпусти меня!
— Только после того, как ты мне поклянешься.
— Я никогда и никому не клянусь. — Рицпа отвернулась от него; перед се глазами стоял образ убитого Галла, лежащего на дороге. Она снова посмотрела на Атрета, ее переполняли гнев и возмущение. — Как бы я хотела никогда не видеть то, что ты способен сделать с другим человеком.
— Ты видела только часть того, что произошло, — сказал ей Атрет сквозь зубы.
Рицпа похолодела. Всего минуту назад Галл был живым и стоял на дороге. Но вот прошла минута — и Галл мертвый лежит в пыли. Не было никакой борьбы. Никаких криков. Никаких отговорок или попытки защищаться.
— Я никогда не видела подобной кровожадности, даже когда жила на улицах. В тебе же нет ни капли жалости!
— Жалости? — Что–то блеснуло в его глазах, но тут же снова погасло. — Да я мог бы раздробить ему все кости, когда отправил его в Гадес, куда ему и дорога. Но я убил его так, чтобы он не мучился. Всего двумя ударами. Он, наверное, вообще не успел ничего почувствовать.
— И теперь он потерян.
— Потерян? По–моему, он нашел то, чего заслуживал. А заслуживал он смерти, женщина.
— Он потерян для вечности.
— Как и тысячи других людей. Как были бы потеряны ты, Халев и я, если бы он остался жив.
— Но не так, как он, — сказала Рицпа. — Ты даже не знаешь, о чем я говорю. Ты даже не понимаешь, что ты сделал!
Его взгляд стал еще холоднее, а на лице отразилось отвращение.
— Ты что же, жалеешь его?
— Он был не спасен, и теперь он мертв. Да, я жалею его. Ты убил его, не оставив ему ни малейшего шанса.
— Шанса для чего? Снова предать меня? Я его не убивал. Я всего лишь привел в исполнение приговор. Если бы я оставил его в живых, я бы лишился свободы и самой жизни, как и мой сын. И я должен был оставить его в живых после этого? Пусть его кости сгниют!