— Что снится птичкам? — спрашивает она и сама отвечает: — Может быть, молнии, если Ха снятся бомбы?
— У этого дяди на пляже борода на ногах.
— Подснежник питается снегом, потому он и белый.
— Если проглотишь косточку черешни, из тебя вырастет дерево.
— А видит ли меня этот дядя, который говорит по телевизору? Если он меня не видит, то почему же он мне улыбается?
Радио трещит. «Вот я его сейчас починю!» — и выключает его. Гордо смотрит на нас: «А вы стараетесь, крутите ручку!»
Большой восторг вызывает у нее «дядя бум-бум» — солдат, провожает его на улице благоговейным взглядом.
Поднимается на цыпочки с огромным усилием, вся вытягивается, чтобы зажечь свет в коридоре, и говорит себе вслух: «Спасибо!»
Осень. Ха смотрит в окно, как падают листья, и говорит: «Зубки у дерева выпадают, вырастут новые?» — и качает свой расшатавшийся зубок.
Вожу ее с собой по базару. Впервые входит в хлебопекарню. Она в жизни не видела столько хлеба, наваленного в одном месте: белого, благоуханного. Начинает кричать в экстазе: «Бань ми! Бань ми!» (Хлеб!) Отнимает у меня буханку и несет ее высоко над головой, как дарохранительницу. Важно переходит улицу, не глядя по сторонам как обычно.
Автомобили останавливаются перед этим чудом. Хлеб! Поднимается по лестнице все так же с буханкой, поднятой над головой, и кричит во весь голос, чтобы все выходили ее встречать. Жильцы высовывают головы в приоткрытые двери. Лестница, населенная холодными, вежливыми приветствиями, смеется и оживляется. Двери открываются шире. Все знают маленькую девочку. И она знает всех. Расхаживает по квартирам без приглашения, дружит с предметами и хозяевами, овладевает действительностью. При помощи двух-трех болгарских словечек разговаривает с людьми, с которыми я всю жизнь молчала, в совершенстве зная родной язык.
Чужое существо роднится с моим миром, с которым сама я в непрестанном и мучительном разладе.
* * *
Я читаю газету, а Ха читает новости по моему лицу. Замечает перемену в моем лице, которую я стараюсь скрыть.
— Что там? Скажи же!
Пытаюсь перевести жестокие факты на язык сказки.
— В Америке убит один добрый дядя.
— А разве бывает добрый американец? — изумляется девочка.
Пытаюсь развеять представления, порожденные бомбами и кровью. Это равносильно новому взрыву. Что происходит в маленькой головке? Она не может вобрать столько нелепости.
А тут еще я пригласила в гости американского журналиста Кери, пишущего книгу о Болгарии. Начинаю подготавливать Ха.
— Американец? Зачем он приедет? — она вся съеживается.
— Чтобы посмотреть на нас, написать про нас книгу, — стараюсь отвечать естественным тоном.